Особое назначение

— Знаю, — кивнул Бычков. — Все знаю! Но дело-то надо делать? — Помолчал и добавил: — Смирновым я сам займусь. На моей совести!

Бычков шел по пустынной ночной улице, светя под ноги фонариком. На перекрестке его остановил патруль. Бычков предъявил пропуск, старший патруля козырнул ему, и они разошлись. Бычков миновал затемненное здание вокзала, обогнул длинный забор и вышел к станционным путям, на которых стояли неподвижные, промерзшие вагоны. Неподалеку от путей виднелось потемневшее от копоти кирпичное здание. Бычков осветил вывеску: «ОРС № 1», присел на ступеньку крыльца и несколько раз мигнул фонариком. Из-за угла вышел Ананьев, присел рядом.

— Ну что? — спросил его Бычков.

— Вчера ночью мешок с продуктами спрятал в подвале разбомбленного дома на Лиговке, — доложил Ананьев. — Две банки консервов отнес домой.

— Так... — задумался Бычков. — Значит, все-таки он.

— По всему выходит — он, — вздохнул Ананьев.

— А почему на этот магазин грешишь? — кивнул на вывеску Бычков.

— После смены вокруг этого ОРСа отирался. Примеривался!

— Во двор заходил?

— Заходил. И в магазине потолкался.

— Когда завоз продуктов, ты узнавал?

— Завтра карточки должны отоваривать за месяц.

— А он завтра в дневную или в ночную?

— В дневную, Виктор Павлович.

— В тайнике у него не наследили?

— Все в ажуре.

— Ладно... — тяжело поднялся Бычков и огляделся: — Сторожа нет, что ли?

— Какие теперь сторожа! — махнул рукой Ананьев. — Кипяточком где-нибудь балуется!

— Вот что, Николай... — сказал Бычков. — Завтра вы его не водите. Сам займусь.

— Его с поличным брать надо! А вы еле ходите!

— Управлюсь. — Бычков чиркнул спичкой и раскурил папиросу. — Бензин у Кости есть?

— Ездки на две хватит, — прикинул Ананьев. — А что?

— Завтра часам к трем ночи подъедете.

— Сюда?

— У вокзала постоите.

— А может, поближе подогнать?

— Пешочком пройдемся, — невесело усмехнулся Бычков. — Поговорить есть о чем!

Вздохнул, бросил папиросу в снег и, тяжело поднявшись со ступенек, зашагал в темноту. Ананьев покачал головой и двинулся следом.

...Хельга сидела у раскаленной печки и что-то шила, когда раздался стук в дверь и в комнату вошел Бычков.

— Гостей принимаете?

— Виктор Павлович! — обрадовалась Хельга. — Проходите!.. Снимайте шинель, у нас тепло.

— Я ненадолго, — протянул ладони к печке Бычков. — Был в ваших краях, дай, думаю, зайду, «крестника» своего проведаю.

— А он на работе, — огорченно сказала Хельга. — И придет не скоро.

— Что так? — поинтересовался Бычков.

— На сверхурочные оставили. До утра, наверное!

— Вот оно что... — протянул Бычков. — Жалко. Повидать хотел.

— Он тоже жалеть будет! — Хельга присмотрелась к Бычкову и вздохнула: — Худой вы!

— А кто сейчас толстый? — усмехнулся Бычков. — Опухшие есть, а толстых не встречал. Забыл, какие они бывают!

— Я тоже, — согласилась Хельга. — Сейчас я кипяточку подогрею, у меня консервы есть. Вот! Коля принес. Вместо мяса выдали.

Хельга поставила на стол банку консервов. Бычков взял ее, повертел, разглядывая этикетку, потом невесело сказал:

Всем попробовать пора бы, Как вкусны и нежны крабы!

— Что-что? — рассмеялась Хельга.

— Так... Вспомнил... — Бычков поставил банку на стол. — До войны от этих крабов полки в магазинах ломились. И никто не покупал!

— Правда? — взяла банку Хельга. — А я не помню. Открывайте, Виктор Павлович!

— Не стоит, — покачал головой Бычков. — Ты, я смотрю, шитьем занялась? Кому обновы?

Хельга отчего-то засмущалась, убрала шитье, стянула на животе концы пухового платка. Бычков присмотрелся к ней и, тоже смутившись, сказал:

— Вот что... А не рано ли?

— Мне девятнадцать уже, Виктор Павлович, — подняла на него глаза Хельга.

— Я не про это... — объяснил Бычков. — Подождали бы, пока война кончится. Трудно тебе будет.

— Ничего! — тряхнула головой Хельга. — Не одна я. С Колей!

— Ну-ну... — неопределенно сказал Бычков и поднялся: — Пошел я.

— А чаю?! — огорчилась Хельга.

— Дела! — развел руками Бычков.

— Что Коле передать? — подала ему шапку-ушанку Хельга.

— А чего передавать? — надел шапку Бычков. — Нечего вроде. Просто зашел.

— А вы еще заходите! — пригласила Хельга. — Не все же он на сверхурочных будет.

— Как придется, — ушел от ответа Бычков. — Ну, бывай!

— До свидания, Виктор Павлович.

Бычков вышел, Хельга присела к печке и опять принялась за шитье.