Особые обстоятельства

— Кто рассказал тебе весь этот бред? — спросил Окли, в душе которого явно поселились сомнения.

— Смерть Джеба расследовали весьма дотошные полицейские в гражданском. Из Скотленд-Ярда. Благодаря этой их дотошности в процессе расследования не нашлось ни единой улики. Место преступления не осматривали криминалисты, про множество формальных процедур попросту забыли, а труп кремировали с поистине космической скоростью. И все, дело закрыто.

— Тоби.

— Что?

— Если все, что ты говоришь, правда, то я просто в шоке. Я этого не знал, клянусь тебе. Они сказали мне, что…

— Они? Да что это за “они”? И что эти они, черт побери, вам сказали? Что убийство Джеба прошло гладко и беспокоиться ни о чем не стоит?

— Я так понял, что Оуэнс застрелился. Что у него была депрессия или еще какое-то душевное расстройство, которое вошло в острую… Стой! Ты куда? Погоди!

Тоби уже стоял у двери.

— Вернись. Я настаиваю. Сядь, — казалось, голос Окли сейчас окончательно сорвется. — Возможно, меня ввели в заблуждение. Я не отрицаю такую возможность. Предположим, — только лишь предположим, — что ты говоришь правду и все так и было. Просто на минуточку. Расскажи мне, что тебе известно. Должны же быть аргументы и в пользу другой версии, верно? Они всегда есть. Жизнь вообще не черно-белая. Так что сядь, пожалуйста, обратно. Мы еще не закончили.

Под сверлящим взглядом Окли Тоби отошел от двери, но садиться не стал.

— Расскажи еще раз, — потребовал Окли, чей голос на мгновение обрел прежнюю властность. — Откуда у тебя все эти сведения? Наверняка, сплошные сплетни да слухи, да? Ну да неважно. Они его убили — те самые “они”, при упоминании которых ты так кипятишься. Предположим, это так. И что мы можем заключить из этого предположения? А мы можем заключить то, — с напором говорил Окли, — что пришло тебе время увести кавалерию с поля боя и временно отступить — подчеркиваю, временно, исключительно из тактических соображений. Дабы ослабить всеобщую напряженность. Эта передышка позволит обеим сторонам обдумать свои позиции и немножко успокоиться. Разумеется, это не значит, что ты сдаешься без боя — я в курсе, что тебя такой исход не устроит. Ты просто сэкономишь силы на будущее — когда у тебя появится больше власти, больше шансов на успех. А если начнешь продавливать это дело сейчас — останешься парией на всю свою жизнь. Ты, Тоби! Ты — пария. Разве это мыслимо? И тем не менее именно в такого изгоя ты превратишься, если разыграешь свои карты слишком рано. А ведь тебе судьбой предназначена совсем другая жизнь — я знаю это лучше других. Нашей стране нужны политики вроде тебя. Даже не просто нужны, а необходимы! Такие, как ты, — настоящие британцы, неиспорченные, в чем-то мечтатели, в чем-то наивные, но в то же время мыслящие трезво, крепко стоящие на земле. Я всем говорю: Белл — парень что надо. Мозги, душа, тело — полный комплект. Ты ведь даже не знаешь, что такое настоящая любовь. Не такая, как у меня. Ты — слепец. Невинный, но слепец. И всегда таким был. Я знал это и всегда понимал. И любил тебя за это. Думал, что однажды ты сам придешь ко мне. Но в глубине души знал, что этому никогда не бывать, — говорил Окли, обращаясь уже к совершенно пустой комнате.

* * *

Лежа в темноте на кровати, Тоби прислушивался к шуму ночных улиц и сжимал в руке серебристый телефон. Надо дождаться, пока она доберется до дома. Ночной поезд уходит с Паддингтона в 23:45. Сегодня он отправился без задержек. Такси она никогда не берет — старается не делать того, что не по карману бедноте вроде ее пациентов. Значит, надо бы подождать.

Но пальцы Тоби как-то сами собой нажали кнопку вызова.

— Как прошла лекция? — сонно спросила Эмили.

— Я туда не поехал.

— А куда тогда?

— Встретился с одним старым знакомым. Поболтали с ним кое о чем.

— О чем-то конкретном?

— Нет, просто так. Как твой отец?

— Передала его из рук в руки проводнику. А дома его на вокзале должна встретить мама.

Вдруг послышался какой-то шорох.

— Уходи, — сдавленно прошептала Эмили. — Это все кот, — объяснила она. — Каждый вечер забирается ко мне в постель, а я его гоняю. А ты что-то другое подумал?

— Нет, даже не посмел.

— Папа убежден, что у тебя на меня планы. Он прав?

— Возможно.

Долгая пауза.

— А что у нас завтра? — наконец прервала молчание Эмили.

— Четверг.

— У тебя завтра встреча, верно?

— Да.

— А я завтра веду прием где-то до двенадцати часов. Потом по вызовам еще надо будет съездить.

— Может, ты вечером свободна? — предположил Тоби.

— Может быть, — ответила Эмили и вновь затихла. — У тебя сегодня все нормально прошло?

— Как тебе сказать… Вроде да. Вот только я выяснил, что мой друг считал меня геем.

— А ты не гей?

— Нет. Вроде бы нет.

— А ты не поддался ему из вежливости?

— Насколько я помню, нет.

— Ну, значит, все в порядке? Нет?

Ты только не замолкай, взмолился мысленно Тоби. Не нужно никаких сокровенных разговоров, просто говори, о чем угодно! Говори со мной, пока я не забуду про Джайлза.

7