Особые отношения

— Сейчас мы сядем, и ты мне расскажешь все, что знаешь о Рейде и Лидди Бакстер. Я собираюсь ходатайствовать о том, чтобы не вводить их соистцами в это дело, но у меня такое гаденькое предчувствие, что они все равно проползут, словно черви, — признается Анжела. — Мы будем бороться. Просто борьба становится немного серьезнее.

В это время выключается таймер на печке. У нас сегодня лазанья с соусом собственного приготовления; свежий хлеб с чесноком и салат с грушей, сыром бри и грецкими орехами. Еще пять минут назад мы с Зои пытались приготовить незабываемый обед. На случай, если в юридическом мире есть свои кармические пережитки, Анжела Моретти не понаслышке убедилась бы, насколько хлебосолен этот дом, и в результате на сто десять процентов, душой и сердцем отдалась бы борьбе. Еще пять минут назад обед источал восхитительный аромат.

Теперь же уже никому кусок в горло не лез.

Макс

Представьте себя положительным полюсом магнита, и вам ни при каких обстоятельствах не разрешено прикасаться к отрицательному полюсу, который затягивает подобно черной дыре. Или представьте, что вы выползаете из пустыни и видите женщину с кувшином ледяной воды, но не можете до него дотянуться. Представьте, что прыгаете со здания, но вам не разрешено падать.

Вот когда хочется выпить.

Вот так я чувствую себя, когда мне звонит Зои после того, как получает повестку в суд.

Пастор Клайв знал, что она обязательно позвонит, поэтому велел Рейду не отходить от меня ни на шаг в тот день, когда ей должны были передать бумаги. Рейд взял выходной, и мы пошли на рыбалку на губана, взяв его лодку. У него отличная лодка «Бостон Вейлер», он вывозит своих клиентов порыбачить на макрель и луфаря. Однако губан совсем другое дело. Он живет в местах, где леска обязательно запутается в корягах. Да и крючка не видать, пока не почувствуешь поклевку. Приходится ждать, когда губан заглотнет целого краба, который используется в качестве наживки, или останешься с пустым крючком.

Пока мы за те несколько часов, что рыбачим, еще ничего не поймали.

Для начала мая стоит довольно теплая погода, поэтому мы сняли свитера и уже успели обгореть. Кажется, что лицо у меня сжалось и стянулось, хотя, возможно, это ощущение скорее имеет отношение не к солнцу, а к тому, что я представляю, как Зои открывает дверь…

Рейд лезет в холодильник и достает две холодные бутылки безалкогольного пива.

— Рыба сегодня явно не хочет ловиться, — говорит он.

— Похоже на то.

— Придется придумывать для Лидди какую-нибудь правдоподобную историю, — продолжает Рейд, — чтобы избавить себя от чрезмерного унижения.

Я искоса смотрю на брата.

— Мне кажется, ей все равно, принесем мы рыбу или нет.

— И все же никому не хочется признавать, что его перехитрил обитатель подводных пещер.

Рейд подматывает леску и насаживает очередного краба. Именно брат научил меня насаживать червяка на крючок, однако когда я попробовал — меня вырвало. Брат был рядом, когда я поймал свою первую озерную форель, и по его виду можно было решить, что я выиграл в лотерею.

Из него на самом деле получился бы хороший отец.

Как будто прочитав мои мысли, Рейд поднимает голову и широко улыбается.

— Помнишь, как я учил тебя забрасывать удочку? А твой крючок угодил в мамину соломенную шляпку, и она оказалась в озере!

Я не вспоминал об этом много лет. Я киваю.

— Возможно, твой сын окажется более способным учеником.

— Или дочь, — говорит Рейд. — Может, она тоже станет заядлой рыбачкой.

Он так радуется этому предположению. Сто́ит посмотреть на его лицо, и я практически вижу будущее его ребенка: первое сольное выступление, выпускной альбом, танец отца с невестой на свадьбе. Все эти годы я его недооценивал. Я полагал, что его волнует только работа, но сейчас я вижу, что, вероятно, он ушел с головой в работу, потому что хотел семью, которой у него не было. Слишком больно, когда тебе об этом напоминают изо дня в день.

— Макс, эй! — окликает Рейд, и я поднимаю глаза. — Как думаешь, мой ребенок… Как думаешь, он будет меня любить?

Я нечасто видел, чтобы Рейд настолько в себе сомневался.

— Ты о чем? — удивляюсь я. — Разумеется, будет.

Рейд потирает шею. Эта ранимость делает его… более человечным.

— Ты так уверенно говоришь, — замечает он. — Но мы ведь не особенно любили своего старика.

— Сейчас совершенно другое дело, — успокаиваю я. — Папа был не ты.

— Почему это?

Мне приходится на секунду задуматься.

— Ты никогда не прекращаешь заботиться о других, — говорю я. — А он никогда и не начинал.

Рейд впитывает мои слова и улыбается в ответ.

— Спасибо, — благодарит он. — Для меня очень важно знать, что ты доверяешь мне быть отцом.