Особые отношения

Когда Люси отрицательно качает головой, Зои дергает струны. Сперва ноты кажутся извлеченными наобум, но потом сливаются в колыбельную.

— «Тихо, малышка, молчи, — негромко напевает Зои, — мама купит тебе пересмешника. А если этот пересмешник не будет петь, мамочка купит тебе бриллиантовое колечко». — Зои откладывает арфу. — Если честно, я никогда не понимала эти стихи. Разве не лучше иметь пересмешника, который станет повторять за тобой все, чему ты его научишь? Говорящая птичка намного лучше какого-то украшения. — Она еще несколько раз дергает струны. — Может быть, попробуешь?

Люси не делает даже попытки коснуться инструмента.

— Лучше бы мне купили бриллиантовое кольцо, — наконец говорит она, — я бы заложила его, а на вырученные деньги купила билет на автобус, чтобы уехать к черту отсюда.

За год, что я знакома с Люси, я еще никогда не слышала, чтобы она произносила столько слов сразу. Я ошеломленно подаюсь вперед — может быть, музыка на самом деле способна творить чудеса? — чтобы увидеть, что Зои предпримет дальше.

— Правда? — говорит она. — И куда бы ты поехала?

— Спросите, куда бы я не поехала!

Зои придвигает поближе маримбу. И начинает выстукивать ритм, который отдаленно напоминает что-то африканское или карибское.

— Раньше я хотела объездить весь мир. Я собиралась сделать это после окончания колледжа. Даже работала официанткой, чтобы наскрести достаточно денег и куда-нибудь уехать. В юности я уверяла себя, что никогда не стану одной из тех, у которых пожитков больше, чем они могут унести в рюкзаке.

Впервые я замечаю, что Люси внимательно смотрит на Зои.

— И почему вы не уехали?

Зои пожимает плечами.

— Жизнь внесла свои коррективы.

Интересно, куда это она мечтала поехать? На необитаемый остров? На ледник? В забитые книгами магазины на берегах Сены?

Зои начинает выстукивать колотушкой другую мелодию. Эта больше похожа на польку.

— Что по-настоящему классно в этих двух инструментах — они оба настроены по пентатоническому звукоряду. На пентатонике основано большинство мировой народной музыки. Мне нравится, что, когда слушаешь музыку, она мысленно переносит тебя в другой конец земного шара. Это положительный момент наших занятий, поскольку ты не можешь запрыгнуть в самолет и улететь, если у тебя, например, следующим уроком математика.

Зои стучит колотушкой, и мелодия уже кажется восточной, клавиши маримбы прыгают вверх-вниз. Я закрываю глаза и вижу цветущие вишни, бумажные домики…

— Держи, — протягивает она колотушку Люси. — Может быть, сыграешь мне песню, которая звучала бы так, как то место, где ты мечтаешь побывать?

Люси зажимает колотушку в кулаке и недоуменно смотрит на нее. Она ударяет по самой высокой планке, всего один раз. Это похоже на резкий крик. Люси ударяет еще раз и выпускает колотушку из рук.

— Это звучит как «эге-гей», — говорит она.

Я мимо воли вздрагиваю.

Зои даже не смотрит в мою сторону.

— Если под словом «эге-гей» ты имеешь в виду «весело», наверное, так и есть, потому что я не могу себе представить, что в игре на маримбе можно указывать на сексуальную ориентацию. Я считаю, что японские напевы очень меланхоличные.

— А что, если я имела в виду что-то другое? — с вызовом бросает Люси.

— Тогда я должна задаться вопросом: почему девочка, которая ненавидит, когда на нее навешивают ярлыки, даже если это делает психотерапевт, с такой готовностью навешивает ярлыки на других?

После ее слов Люси замыкается. Уже нет той девочки, которая с радостью готова говорить о побеге. Вместо нее перед нами подросток со знакомо поджатыми губами, злыми глазами и скрещенными руками. Один шаг вперед и два назад.

— Хочешь попробовать поиграть на маримбе? — снова спрашивает Зои.

В ответ ей непробиваемая стена молчания.

— А на арфе?

Люси игнорирует вопрос, и Зои откладывает инструменты в сторону.

— Каждый автор песен использует музыку для выражения чего-то, чего у него нет. Это может быть какое-то место или какое-то чувство. Тебе знакомо ощущение, когда не можешь выразить то, что раздирает тебя внутри и ты вот-вот взорвешься? Песня может стать такой разрядкой. Может быть, выберешь песню, и мы поговорим о том, куда она нас уносит, когда мы ее слушаем?

Люси закрывает глаза.

— Я дам тебе несколько подсказок, — продолжает Зои. — «О благодать», «Разбуди меня, когда закончится сентябрь» или «Прощай, дорога, мощенная желтым кирпичом».

Она не могла бы подобрать три более разнотипные песни: христианский гимн, песню группы «Грин Дей» и старую балладу Элтона Джона.

— Ладно, — говорит Зои, когда Люси продолжает хранить молчание. — Выберу я.

Она начинает играть на арфе, хриплым голосом берет низкую ноту и тянет вверх.

О благодать! Спасен ТобойЯ из пучины бед;Был мертв — и чудом стал живой,Был слеп — и вижу свет.[10]