Особый склад ума

Клейтон посветил на кольца и присмотрелся.

— Как вы думаете, для чего могли понадобиться эти кольца? — спросил он. — Вы не знаете, кто их сюда повесил?

— Я тоже обратил на них внимание, когда в первый раз попал сюда тогда, вместе с парнем-дезинсектором. Но к чему и зачем они могли здесь понадобиться, не имею ни малейшего представления, приятель. А у вас тоже нет никаких предположений?

Предположения у Клейтона имелись, но он не стал высказывать их вслух. По правде сказать, он сразу понял, каково могло быть их предназначение. Если кого-нибудь привязать к ним за руки, подвешенный висел бы на них в позе снежного ангела. Джеффри подошел ближе и провел пальцем по гладкой белой окрашенной поверхности рядом с кольцами. Ему подумалось, что здесь на стене могли бы оказаться какие-то следы, впоследствии зашпаклеванные и покрытые новым слоем краски. Например, царапины, которые оставляют ногти доведенного до отчаяния, обезумевшего от страха человека. Пожалуй, красочный слой о многом поведал бы судмедэксперту: в нем, несомненно, должны были отыскаться микроскопические частицы кожи или крови жертвы. Но двадцать пять лет назад агент Мартин не имел никаких существенных улик, и потому даже самый лояльный полиции судья ни за что не выдал бы ему ордер на обыск. Лишь спустя несколько десятилетий дезинсектор случайно нашел эту комнату, когда искал гнезда термитов, совершенно не отдавая себе отчета в том, что обнаружил нечто совершенно иное — практически вход в другое измерение. Джеффри подумал, что полиция штата Нью-Джерси не сумела сделать даже этого. Детективы вообще не соображали, что и где им следует искать.

Джеффри наклонился, провел пальцем по холодному цементному полу и посветил на него. Никаких пятен видно не было. Никаких красноречивых потеков поблекшего карминного цвета. Как ему это удалось? В этом месте неизбежно должны были остаться кровь и тому подобные вещи, связанные со смертью. Ответ напрашивался сам собой: полиэтиленовая подстилка. Ее можно было купить в любом хозяйственном магазине. А избавиться от нее тоже проще простого. Выбросил на любой мусорной свалке, и все дела. Он глубоко вдохнул, набирая в легкие побольше воздуха, пытаясь ощутить в нем запах чистящих средств, но за прошедшие десятилетия он, конечно же, не мог не выветриться.

Джеффри медленно повернулся кругом, стараясь получше запечатлеть в памяти то, что видит в крошечной комнатке. Ему подумалось, что найти здесь удалось не слишком-то многое. Но потом он понял, что этого и следовало ожидать.

Опустившись на колено, чтобы получше разглядеть пол, он вдруг вспомнил, как однажды вечером отец строгим голосом поучал его после очередного ужина, прошедшего в тягостной, напряженной обстановке, требуя, чтобы после еды он мыл свою тарелку и столовые приборы. «Всегда убирай за собой», — сказал тогда отец. Это могло бы показаться обычным увещеванием, с которыми родители часто обращаются к своим детям, однако для его отца эти слова значили нечто гораздо большее.

Это был стиль его жизни.

Клейтон поднялся на ноги. Из того, чему он только что стал свидетелем, он не мог вывести однозначное заключение, сколько трагедий произошло в этом помещении, — одна, две или целая сотня.

Внезапно его осенила мысль, что он, пожалуй, знает имя человека, который сумеет ответить ему на этот вопрос — помимо отца, разумеется.

Когда Джеффри уже собирался покинуть эту комнату смерти, он внезапно почувствовал, как его пронизал холод, — у него возникло такое чувство, словно его вот-вот затрясет озноб. Желудок свело спазмом, того и гляди вытошнит. И он внезапно понял, сколь многое ему довелось узнать в этом столь маленьком помещении, при этом возненавидев себя лютой ненавистью в тот самый миг, когда это случилось, за то, что сумел понять здесь все, до самой последней капли.

Библиотека трентонской газеты «Таймс» совсем не напоминала тот современный компьютеризированный офис в редакции «Нью-Вашингтон пост», где ему недавно довелось побывать. Она располагалась в одном из тесных и захламленных помещений, расположенных где-то на задворках здания — должно быть, неподалеку от похожего на пещеру пространства с низкими, нависающими над головой потолками, сплошь уставленными старыми железными столами и шаткими стульями, на которых сидели журналисты, репортеры и прочая пишущая и печатающая братия, отвечающая за появление на страницах газеты всяческих новостей. Окна в конце читального зала были покрыты толстым слоем сажи и грязи, а потому там постоянно царил полумрак. В библиотеке стояли ряды металлических шкафов с папками, а также находилась пара компьютеров, отнюдь не последнего поколения, и аппарат для просмотра микрофильмов. Молодой служащий с оспинами от юношеских угрей на щеках без лишних слов извлек откуда-то из недр своего хранилища древний микрофильм и протянул его Джеффри.