Останься моей

Через три минуты после исчезновения в коморку входит Громов. Победоносно стреляет в меня глазами и опирается на косяк двери.

Я удивленно хлопаю ресницами и могу выдать лишь рассеянное

— Как?

Я сама видела, что нашим мужьям, как в битве экстрасенсов Завязывали черные повязки, что бы те ненароком не подглядели, куда их жен прячут.

Так-то глупости такие…

— У меня есть доступ ко всем камерам. — Андрей телефоном трясет, отрывается от двери и движется в мою сторону. — Комнат тут не так много. За минуту вычислил.

Андрей поднимает меня на руки и выносит из комнаты.

Я непонимающе шарю по красивому лицу мужа.

— Андрей, а… Как ты доступ получил?

Не ну правда. Левый ресторан…

— Кирюха систему взломал. — ухмыляется и головой качает. — Когда этому парню будет лет пятнадцать меня посадят, Гелька… За то, что мой сын взломал сервер пентагона. — Громов обреченно качает головой и ухмыляется.

— Ну капец… — ворчу я и устало обмякаю в руках мужа.

Да уж… Кирюха нам даст жару. Семь лет ребенку, сума сойти! Если я узнаю, что мой сын еще что-то умеет, я точно грохнусь в обморок.

Наша семья побеждает не только в этом конкурсе…

Мы забираем добрую половину всех подарков, потому что участвуем почти во всех конкурсах.

Домой возвращаемся уставшие и безумно счастливые. Мы с Андреем много целуемся, шутим и обнимаем детей. На душе такое умиротворение…

Я быстро переодеваюсь в удобную пижаму и забираюсь с ногами на диван. Мы в гостиной сидим. Дети сели рисовать.

— Помни мне ножки. — капризничаю и вытягиваю на ногах мужа отекшие ступни.

За окном так неожиданно разбушевалась непогода.

— Смотри, какой кошмар на улице начинается… — добавляю я все тем же капризным голосом.

Андрей начинает растирать мои пальчики и я замурчать готова. Закрываю глаза.

— Буря мглою небо кроет

Листья желтые кружа.

Карамелька моя ноет

В животе ее дитя…

Я распахиваю веки и удивленно на мужа смотрю.

Он смеется.

— Это что за поэзия, Громов? Ты стихи пишешь?

Муж на спинку дивана откидывается и мечтательно тянет.

— Да! Я поэт!

Я смеюсь и на колени к нему перебираюсь.

— Правда я ни разу в жизни ни одного стихотворения не закончил. — в шею меня целует и вновь голову откидывает. — Помню в пятнадцать лет в девчонку влюбился. Всю ночь пытался стих написать, кое-как четыре строчки родил, а она зараза другу моему дала… — он усмехается, а я выпрямляюсь.

— То есть… — начинаю тихо. Неприятно как-то немного такое слышать… — ты какой-то девчонке писал стих, а жене родной нет?

— Ну начинается, блядь… — глаза устало закатывает.

Я отвешиваю любимой татухе тумака.

— Прекрати, матершинник. — ворчливо. — Тут дети.

Янка голову от расскрасок поднимает и на нас смотрит.

— Мама! Ну ты це? Папа зе мачик. Он дозен ругася!

Я примирительно к дочери обращаюсь.

— Яночка, ни мальчики, ни девочки не должны так ругаться — это плохо. Кирилл ведь у нас так не ругается.

Янка брови хмурит и на Кирюху смотрит.

— Киил! Ну-ка скази БЯТЬ!

Громов громко смеется. Я на него взгляд возмущенный кидаю.

— Молодец какой! Научил.

— Мам, какое слово я сказать должен?

Осекаюсь и на кирюху смотрю, потом на Андрея. Муж смущенно отводит взгляд и в телефон смотрит. Мы такого ну никак не ожидали.

Я даже сначала думала, что показалось…Может случайно у него вырвалось?

— Кирюш… Ты же это не запомнил?

Кирилл насмешливо на Янку смотрит, потом на меня. Коротко, но присталь и…примирительно.

Нет! Не случайно! У Громовых случайностей не бывает!

Это самый обдуманный шаг.

Мой мальчик принял решение стать моим сыном.

Я всю ночь ворочаюсь без сна и засыпаю только под утро.

Мне снится наша свадьба.

Словно на пленке перематываю и смотрю сегодняшний день.

Счастье сладким сиропом внутри разливается.

Просыпаюсь я днем, когда за окном во всю играет солнце. Буря закончилась и сентябрь решил нам подарить еще один солнечный день.

Тянусь к телефону, что бы проверить время и вижу непрочитанное сообщение. Снимаю блокировку и читаю

«Мы ушли к Светке. Нам надо с ней пару сделок добить. Отдыхай. Высыпайся. Твой любящий муж»

Улыбаюсь и откидываюсь на подушках.

Поворачиваю голову и хочу положить телефон обратно на прикроватную тумбу, но мой взгляд падает на аккуратно сложеный лист.

Разворачиваю и…замираю.

Глаза волнительно скользят по тексту письма.

Какой же он у меня…

Строчки начинают расплываться, потому что слезы безумного счастья застилают глаза…