Останься ради меня (ЛП)

— Рад, что ты жив, — говорит Шон, хлопая меня по плечу.

— Я тоже.

Коннор подходит к нему и качает головой.

— А вы все думали, что это буду я.

— Мы беспокоились, — со смехом говорит Деклан.

— Никто не думал, что это будет Джейкоб, — отвечает Коннор.

— Да, потому что только хорошие умирают молодыми, так что при таком раскладе Джейкоб переживет нас всех.

Пока Шон смеется над своей шуткой, Бренна подходит ко мне, нежно обнимает меня, и мы все идем в дом.

И вот так мой мир становится таким, каким он должен быть.

Глава сороковая

Бренна

— Джейкоб, ты ведешь себя нелепо! — кричу я, пока он пытается надеть рубашку.

— Я иду, а ты можешь либо помочь мне, либо не мешать.

Клянусь, мужчины — это совсем другая категория идиотов.

— Ты должен отдыхать!

Прошло только два дня, и он — худший пациент на свете. Он не делает того, что ему говорят, в его понимании отдых — это стирка или попытки помочь детям, когда он едва может держать глаза открытыми. Сегодня я застала его за попыткой собрать велосипед, который он купил Себастьяну.

Возможно, я именно та, кто убьет его.

— Я отдыхаю. Я лежал в постели, позволял тебе кормить меня и смотрел фильмы.

Я хмыкаю.

— Тем не менее, ты делал вещи, которые заставляли тебя морщиться, твои синяки все еще ужасны, и ты хочешь отважно выступить перед прессой, чтобы пойти на спектакль.

— Спектакль — это большое дело.

— Да, но то, что ты будешь в порядке и не поранишься еще важнее.

Джейкоб натягивает рубашку после изрядных усилий. Он пыхтит и вздыхает, и я не чувствую к нему никакого сочувствия. Сегодня последний вечер спектакля, и Джейкоб отказывается его пропускать, тем более что вчера вечером я ходила на спектакль без него. Себастьян был великолепен. Джейкоб ревновал. И когда я сказала ему, что Девни и Сидни придут посидеть с ним, пока я пойду на спектакль сегодня вечером, он решил, что это ему не подходит, и тоже собирается пойти.

— Я выложился по полной ради этого спектакля и собираюсь посмотреть на этих детей. Спектакль начнется через два часа, и мне плевать, если боль будет такой сильной, что я потеряю сознание, только поддерживай меня, чтобы я выглядел бодрым. Я иду, красавица, и ты ни черта не сможешь сделать, чтобы остановить меня.

Я поднимаю бровь.

— Хочешь поспорить?

Он ухмыляется.

— Я могу быть немного сломан, но ты не причинишь мне физического вреда.

— Нет, но я уверена, что есть три человека из семьи Эрроувудов, которые помогут убедиться, что ты не сможешь сбежать.

— Ты не станешь.

— Разве нет?

Он делает шаг ко мне, его зеленые глаза сфокусированы на мне так, что у меня сводит живот. Боже, как он сексуален. Даже весь в синяках и побоях, Джейкоб — это сила и мощь.

— Бренна, я люблю тебя, но я пережил все это не для того, чтобы подвести Себастьяна и других детей.

Я касаюсь его лица.

— Ты не подводишь их.

— Мне кажется, что да. Не быть там в ночь открытия было чертовой пыткой. Я хочу прийти туда пораньше и увидеть их в последний вечер.

Он прав. Я не стану причинять ему физическую боль или звонить его братьям — не то, чтобы я не была уверена, что его братья перейдут на мою сторону, но я не хочу это выяснять. Он найдет туда дорогу, что бы я ни сказала. Упрямец.

— Тебе не стоит одевать эту рубашку, — говорю я ему.

Джейкоб победно улыбается.

— Какую мне надеть?

— Ту, что не подходит к моей одежде.

На мне зеленый сарафан, и мы выглядим так, будто старались соответствовать друг другу. Стоит нам только приблизиться к этой школе, как все сойдут с ума. Кэтрин, которая, клянусь, не человек, дала мне инструкции, что делать, если мы выйдем на улицу. Что надеть, как ходить и как сидеть, видимо, осанка — это главное. Она обещала, что шумиха скоро утихнет, но до тех пор я должна была терпеть все это с улыбкой. К счастью, последние несколько дней я оставалась дома с Джейкобом, отвечая только на звонки Сибил.

— Ты такая красивая, — говорит Джейкоб, когда я достаю голубую рубашку из разрешенного ассортимента одежды.

— Когда я был там, я только и делал, что представлял твое лицо, твою улыбку и твои глаза.

Я поднимаю на него глаза. С тех пор как он вернулся, он почти не говорил о самой аварии. Он сказал, что было страшно, но это все.

— Знаешь, если ты захочешь поговорить о том, что случилось, я выслушаю.

— Я не хочу говорить о прошлом. Мне нужно только мое будущее, Бренна, а это значит — ты.

— В какой-то момент тебе придется больше раскрыться и рассказать о своих чувствах, а не только о самом событии.

Он выглядит подавленным.

— Почему? Почему я должен это делать?

— Потому что это было травматично. И это то, что я знаю.

— Пожалуйста, не будь моим психоаналитиком, не тогда, когда я бы предпочел предложить тебе кое-что другое.

Я морщусь.

— Кое-что другое?

Джейкоб притягивает меня в свои объятия, и я осторожно опускаю руки.

— Я хочу жениться на тебе, Бренна.

— Джейкоб…