Остап Бендер в Крыму

Глава XIV. ПРЕДСТАВЛЕНИЕ КОМИЧЕСКОГО И СМЕШНОГО

В се улицы Алупки и доски объявлений в санаториях были облеплены афишами:

«Сегодня у южного входа Воронцовского дворца-музея состоится театрализованная защита диссертации «О некоторых концепциях комического и смешного». Приглашаются все желающие. Вход свободный. Начало спектакля в 17 часов».

Прочтя такое объявление, Остап воскликнул:

— Интересно, камрады! Что наша жизнь без смеха!

— Ничто, командор.

Бендер взглянул на Балаганова и, усмехнувшись, сказал:

— Ничто не ничто, но без юмора наша жизнь была бы скучней, Шура, чем на самом деле. Огюст Бомарше сказал: «Я мог бы заплакать, если бы не смеялся».

Козлевич, слушая своих друзей и покручивая кончики усов, промолвил:

— Да, Остап Ибрагимович, надо посмотреть это представление.

Компаньоны, пообедав, были к назначенному времени возле портала южного фасада центрального корпуса Воронцовского дворца-музея. Там шли активные приготовления. Ряды в виде скамеек из свежевыструганных досок стояли у входа, как в настоящем летнем театре. В нише портала справа сверкал лаком рояль, слева, под кумачом, возвышался стол, а между ними — красного цвета фанерная трибунка. И за всем этим под арабской надписью, гласящей: «Нет всемогущего, кроме Аллаха», висел задник с огромной смеющейся скуластой рожей. Губы ее были растянуты до ушей, обнажая, как говорится, все тридцать два зуба. Под ней надпись, танцующими буквами: «Смех — твое здоровье».

— Вот видите, голуби, как все здесь обещает нам быть интересным, — промолвил Остап, занимая крайнее место на средней скамье.

Слева рядом с ним водрузился Балаганов, а справа — непревзойденный автомеханик Адам Козлевич.

Время приближало начало спектакля. И к роялю вышла худенькая, как макаронника, девица. Она слегка поклонилась зрителям, которые не только заполнили все места на пахнущих сосной досках, но и стояли уже вокруг и еще поднимались по ступеням львиной террасы. Ей зааплодировали, и она уселась на стульчику откинутой крышки рояля. Ее, казалось, прозрачные пальчики забегали по клавишам, и театрализованную площадку заполнили звуки адажио из балета «Корсар». Поиграв немного, пианистка вдруг захлопнула крышку рояля, и сразу же намалеванная смеющаяся рожа задника сцены взорвалась многоголосым заразительным смехом граммофонной трубы. Послышались смешки и зрителей, и из дверей дворца вышли участники столь необычного спектакля: диссертант Ивакин в смехотворной маске, его содокладчики Невелев, Аничкина, Грачева. А за кумачовый стол уселась Елина — председатель совета по присуждению ученых степеней и Жадов — ученый секретарь этого совета. Чуть в стороне сели оппоненты соискателя: Синицын и Чечик. Пианистка-макаронинка, теперь уже в роли секретаря, уселась рядом с Елиной и раскрыла тетрадь для ведения протокола.

Елина встала и громко сквозь смех из граммофона и все нарастающий смех зрителей, постучав карандашом по столу, прокричала:

— Тише! Тише, товарищи! Не будем превращать наш совет по защите диссертации в комнату кривых зеркал!

Смех из граммофона умолкает. Смешки зрителей затихают. И Елина представляет поочередно всех участников спектакля. Затем обращается к Ивакину:

— Вы что, специально? Насмешив нас, хотите облегчить защиту своей диссертации?

Ивакин сорвал с лица маску и сказал страстным шепотом:

— Ни за что!

— Так, в чем дело?

— В смехе… — промолвил тем же шепотом он.

— Я не о теме вашей диссертации спрашиваю, — пожала плечами председательствующая. — Почему вы так говорите?

— Простыл… — сокрушенно качнул головой Ивакин. — Аппендицит…

— Какая связь?… — взглянула председательствующая на Жадова. И тот тут же спросил:

— А разве можно его простудить, диссертант?

— Что простудить?

— Аппендицит? — насмешливо взглянула на Ивакина Елина.

— Можно, — утвердительно ответил тот. Елина всплеснула руками и удивленно:

— Аппендицит?

— Что аппендицит?

— Я говорю, простудить аппендицит?

— Почему аппендицит? Голос — можно! — наставительно ответил Ивакин. Елина переглянулась с Жадовым и со вздохом сказала:

— Мне кажется, защиту вам следует перенести, товарищ Ивакин. Подлечиться…

— Чтобы лечиться, надо иметь богатырское здоровье, — хохотнул диссертант.

— Несколько дней лечения… — подключился Жадов.

— Врачи сказали: если не буду лечиться, то целых семь дней промучаюсь, а если буду лечиться, то за неделю вылечат.

— И все же, диссертант? — покачала головой Елина.

— Я поговорю, голос лучше станет… — настаивал Ивакин. Пятов в поддержку, заикаясь:

— Да, у диссертанта рот полон дикции, товарищи…

— Тоже мне помеха! — обернулся к нему Ивакин.

— Ну, что же… Тогда приступим к работе нашего совета, — согласилась председательствующая.

Ученый секретарь совета Жадов встал и объявил:

— К защите диссертации представлены все документы в соответствии с инструкцией. Список опубликованных научных трудов по теме диссертации прилагается, а именно: «Причины смеха», «Сатира и юмор в наши дни», «О некоторых вопросах комического и смешного», «Комическое в жизни и на сцене»…