Остаться в живых. Прицельная дальность

«Девочки» сидели на полукруглом кожаном диванчике с каменными выражениями на ухоженных мордашках, каждая из которых была более чем наполовину закрыта огромными солнцезащитными очками. Привезенные Кущем дамы не выглядели гулящими. Пименов сразу отметил, что в ночном клубе или в многочисленных ресторациях такие кадры не попадаются. Владимир Анатольевич явно решил покрасоваться (вот только перед кем?) и пригласил эскортниц из какого-нибудь там «Элитного досуга», долларов по пятьсот за ночь. Девицам было скучно и грустно. Скучно, потому что клиент завез их в какую-то глушь, а грустно, потому что странности клиента, похоже, на этом не заканчивались. И знакомые у него были какие-то неправильные, и корабль, возле которого остановилась «Ласточка», на прогулочную яхту мало походил.

— Привет, — Изотова помахала рукой в сторону яхты.

— Знакомьтесь! — крикнул Владимир Анатольевич, делая рукой приглашающий жест. — Это — Марго (кивнула крашеная худая блондинка с явно силиконовыми грудями, сидевшая топлесс), а это Инга (на это имя отозвалась крупнотелая шатенка, стриженная «под ежик», с татуировкой головы Медузы на левом плече и сосками размером с блюдце). Мои, кхе-кхе, оруженосцы!

Пименов подумал, что, наверное, в миру барышень зовут попроще, скорее всего Лида и Тома, или Маша и Глаша, но для такой работы это недостаточно романтично.

— Давайте ко мне, ребята! А девочки сейчас чего-нибудь нам изобразят!

— Ты погоди, — отозвался Губатый. — Дай хоть себя в порядок привести! Мы же тебе все перепачкаем!

На лицах девочек отразился мыслительный процесс — они явно пытались понять значение фразы «что-нибудь нам изобразят». Вариаций могло быть много.

Полулежащий в лодке Ельцов, наконец, стащил с лица маску. Он до сих пор отходил от температурного шока, и челюсти его стучали, как кастаньеты в руках у мастера фламенко. Губатый сам не мог сказать, что притерпелся к холоду на глубине, но Олег переносил переохлаждение тяжелее, чем Ленка. Изотова сидела на румпеле и лицом, обращенным к «Ласточке», изображала крайнюю степень радушия. Давалось ей это нелегко: в перерыве между улыбками Ленка покусывала губу, нервно и зло.

— О, Олежка! — радостно прокричал Кущ. — А что это у тебя с лицом? Случилось что?

— Упал неудачно! — хрипло каркнул Ельцов в ответ, всем своим видом показывая, что вопрос явно лишний.

Попробуйте резко ответить кому-то в тот момент, когда у вас зуб на зуб не попадает!

Прозвучало это карканье жалко, чтобы не сказать жалобно.

Владимир Анатольевич заулыбался, сказал что-то барышням, развернувшись к ним вполоборота. Барышни принялись зубоскалить, заученно жеманничая.

Бледно-голубой от переохлаждения Олег пошел красными пятнами, и Пименову почему-то опять стало его жалко.

— Ладно, ладно! — пропищал Кущенко, вставая во весь свой невеликий рост, при этом белая тенниска от Таччини туго облепила торс и круглый, выпирающий как опухоль, животик. — Не злись! Всякое может случиться! Упал, так упал! Давайте, ребята! Мойтесь, парьтесь, а мы с девочками пока похозяйничаем! Выпьем, покушаем, заодно и поговорим!

Он приподнял очки, закрывавшие глаза, и, ухмыльнувшись, подмигнул.

— Нам ведь есть о чем поговорить, да?

Он поднял девиц с расшитых синей шелковой ниткой кожаных диванчиков и, как пастушок гусынь, погнал их внутрь салона.

— Жду! — крикнул Кущенко, высунувшись из стеклянных дверей. — Надоело-то рыбу лопать неделями? Пошевеливайтесь! У меня еще и кондишка есть! И телек!

— И что будем делать? — спросила Изотова, направляя «Адвенчер» к «Тайне».

— Идти, — отрезал Губатый, размышляя о том, просто ли нюх привел Кущенко в бухту или ему все-таки что-то стало известно. — Раз зовут в гости — отказываться неудобно. Тем более что разговора не избежать. Насколько я знаю Куща, он сюда приехал неспроста. И в тот раз. И в этот. Не бывает таких случайностей.

— И что говорим? — осведомился Ельцов, ополаскивая лицо водой.

— Никто ничего не знает, — ответил Губатый, принайтовливая «резинку» к корме «Тайны». — Никто ничего не ищет. Отдыхаем. Ловим рыбу. Общаемся…

Изотова улыбнулась, глядя Пименову прямо в глаза.

— Это понятно, — Олег принялся неуклюже подниматься по короткому шторм-трапу, но Губатый готов был поспорить, что этот Ленкин взгляд Ельцов тоже поймал. — Непонятно только одно… Скажи, ты считаешь Кущенко идиотом?

— Нет.

— Тогда такая тактика не прокатит.

— Посоветуй что-то другое, — предложила Ленка.

Она явно оправилась от азотного отравления, движения приобрели прежнюю резвость, и только то, что Изотова иногда едва заметно морщилась, скорее всего от боли в коленных суставах, напоминало о том, что несколько часов назад она лежала на дне с блаженным выражением в застывших глазах.

— Я не спорю, ты прав, — продолжила она, принимая от Пименова баллоны и ставя их на подставку у компрессора. — Только что взамен? А?

— Ложный след, например, — сказал Ельцов, с наслаждением на опухшем лице сдирая с себя костюм. — Мы не можем скрыть того, что занимаемся поисками. Но мы можем показать совсем не то, что ищем?

— Например? — заинтересованно спросил Пименов. — Что, например?