Остаться в живых. Прицельная дальность

— А ничего не было бы… — произнес Пименов, разглядывая грозу черноморского пограничья: маленького, пятнистого от злобы, с толстым, мохнатым, как паучье брюшко, животиком. В плавках и белой кепке, с золотой цепью на короткой шее он выглядел по-настоящему комично. Гораздо более комично, чем в пограничной форме или в своем гавайском прикиде. — Ничего. Потому, что у штурвала стояли бы Ленка или Олег и делали бы ровно то, что я им сказал, а не выпендривались перед сосками. Если бы ты имел мозги, а не то говно, которое у тебя в голове, все были бы живы и здоровы.

— Так это я, по-твоему, виноват? — вопросил Кущенко. — Я? Ты на кого…

— Да похер, кто виноват! — заорала Изотова так, что Пименов едва не оглох. — Вы еще подеритесь, кретины!

Она стояла у двери в рубку, чуть согнув ноги в коленях и зажмурив глаза. От крика на шее вздулись жилы.

— Что теперь делать? Что дальше? А?

— А ничего… — сказал Пименов. — Сдаваться надо. Олег погиб случайно.

Изотова посмотрела на него, как на сумасшедшего.

— Хочу тебя огорчить, — Кущенко ухмыльнулся, не скрывая превосходства. — Случайностей не бывает. Раз есть труп, за это кто-то ответит… И, как понимаешь, это буду не я. Я вообще сюда приехал с телками погудеть. На блядки! А тут ты, организатор туров и владелец плавсредства, занимаешься противоправными действиями в пограничной зоне!

— Кущ, — произнес Пименов сочувственно, — эти заряды на «Ноту» Ленкин прадед ставил. Им почти сто лет. Чего ты орешь?

Кущенко замолчал на полуслове и с удивлением спросил у Изотовой:

— А чего, сука, ты мне об этом не сказала? О зарядах-то?

— К слову не пришлось! — огрызнулась Ленка. — Мы их только перед твоим явлением нашли! Дед погиб при их установке, вместе с напарником! И объявлений на берегу они не оставляли! Ясно! Ты ж у нас вниз не спускаешься, чистоплюй? Так докладываю — вовнутрь не только в водолазном костюме, туда даже с баллонами не пролезешь! Вот они и додумались — рвануть.

Пименов молча вставил багорик обратно, в его крепление на доске, и повторил:

— Если бы ты сделал все, как надо, — ничего бы не было.

— Да если бы ты мне сказал, что внизу взрывчатка, я бы сюда вовсе не полез… — отозвался Кущенко. — Отошел бы подальше… И всех делов… А с Олегом — херню ты говоришь. Куда ты сдаваться собрался, ёксель-моксель? И кому? И что это даст? Тебе захотелось посидеть в КПЗ? Могу организовать экскурсию. Это море, Губатый, а в море есть много способов…

Он запнулся и даже огляделся по сторонам, особенно в ту сторону, где за планширом ревели русалки.

— В общем сейчас решим, куда и что девать… — сказал он вполголоса.

Пименов посмотрел на мертвое лицо Ельцова. От яркого солнца вода на его глазах высохла, и теперь пришел черед глазных яблок, стремительно тускневших от жаркого света. Олег уже не был «кто», он был «что», и его надо было куда-то девать.

Но в одном Кущенко был прав — другого выхода из ситуации не было. Это Леха понимал, как никто другой. Кто бы ни вел следствие, главным кандидатом на все шишки будет именно он.

— А эти двое? — спросила Изотова. — Ты им рот зашьешь?

— Не лезь ты, — отмахнулся Кущ. — Не твоего ума дело. Я привез, я и увезу… — он подмигнул. — Куда надо…

Сказано было так просто, что Леха невольно поежился.

— У тебя холодильник большой? — спросил он.

— Охерел ты, что ли? — скривился Владимир Анатольевич так, словно укусил зеленое яблоко. — Зачем эту дохлятину в холодильник класть? Я что — буду свои запасы портить? Сейчас! Дождешься! Балку к ногам — и спи спокойно, дорогой товарищ! Вот только давай отвезем подальше, чтоб на глубине… Ну, ты даешь, Губатый! В холодильник! Икру и шампусик, значит, из холодильника, а этого перца — в холодок? Груз есть? Потяжелее, чтоб не всплыл…

— Как у тебя все просто, — сказала Изотова. — Крутой ты парень, Володенька. Нет для тебя проблем. Был человек, нет человека…

Она оскалилась.

— Нужно поучиться. А то меня иногда на сантименты тянет.

Кущ оскалился в ответ, и, надо признать, это у него получилось убедительней, чем у Ленки.

— Ничего, мать, ты не переживай. Всему учатся. И не рассказывай мне, что ты вся испереживалась! Все равно не поверю. Кажется мне, особенно после вчерашнего, что и у тебя камень с души спал. Пима, что стоишь, как дурак? Я спросил — груз у тебя есть?

Тот покачал головой.

— Ну и ладно, — произнес Владимир Анатольевич с примирительными интонациями. — Я и сам что-нибудь найду. Не пальцем вроде делан…