Оставленные

- Я записываю ее в первый класс, но вы знаете, если все билеты будут распроданы, ее пересадят на другое место.

Когда Рейфорд положил трубку, в комнату вошла Хлоя.

- Сегодня я не лечу, - сказал он.

- Это плохо или хорошо?

- Я освободился, могу провести с тобой больше времени.

- После нашего разговора? Я подумала, что ты не захочешь ни видеть, ни слышать меня.

- Хлоя, мы поговорили откровенно. Ты - моя семья. Я всегда буду думать о тебе. Я полечу в понедельник в Атланту рейсом туда и обратно. Я заказал и для тебя билет в первый класс, если ты хочешь.

- Конечно.

- Я только прошу тебя не делать одной вещи.

- Какой?

- Не отказывайся наотрез говорить о моей теории. Тебе всегда нравились мои идеи. Я не против того, что сейчас для тебя эта теория неприемлема. Мне слишком мало известно, чтобы я мог развить ее так, чтобы она была вполне рациональной. Но твоя мать говорила со мной об этом. Однажды она даже предупредила меня, что если я не уверен, что буду взят, когда Христос придет за Своими людьми, то не стоит мне шутить по этому поводу.

- А ты шутил?

- Конечно. Но больше не буду.

- Ладно, папочка. Я-то не шучу Просто я не признаю этого, вот и все.

- Это справедливо. Но не заявляй, что ты никогда не будешь говорить об этом.

- Ладно. Ну, а ты-то будешь говорить о теории вторжения из космоса?

- Буду

- Смеешься.

- Я рассматриваю все версии. Это так далеко выходит за пределы опыта людей, что мы можем придумывать все что угодно.

- Ну, ладно. Если я возьму назад свои слова и начну говорить об этом, что это будет значить? Мы станем религиозными фанатиками, начнем ходить в церковь? Но кто сказал, что уже не слишком поздно? Если ты прав, может быть, мы навсегда упустили свой шанс?

- А ты не думаешь, что именно это мы и должны выяснить? Давай разберемся, посмотрим, нет ли в этом чего-то, а если есть, разве мы не захотим узнать, есть ли у нас шансы оказаться когда-нибудь вместе с мамой и Рейми.

Хлоя села, покачав головой.

- Нет, папа, я не знаю.

- Знаешь, я звонил в ту церковь, куда ходила твоя мама.

- Ну, ты даешь!..

Он рассказал ей о том, что услышал, о предложении получить магнитофонную запись.

- Папа! Запись для тех, кто остался!? Ну и ну!

- Ты подходишь к этому как скептик, и это вызывает у тебя смех. Я же не вижу другого разумного объяснения, поэтому жду не дождусь, чтобы услышать запись.

- Это ты от отчаяния.

- Конечно. А разве с тобой не то же самое?

- Я напугана и в отчаянии, но не настолько, чтобы лишиться разума; Прости меня, папочка. Не смотри на меня так. Я не порицаю тебя за то, что ты хочешь в этом разобраться. Действуй, а меня оставь в покое.

- Ты не пойдешь со мной?

- Пожалуй, нет. Но если ты хочешь, чтобы я...

- Ты могла бы подождать в машине.

- Ну, нет. Я никогда не боюсь столкнуться с тем, с чем я не согласна.

- Мы отправляемся завтра, - сказал Рейфорд, разочарованный ее реакцией, но не утративший решимости продолжать - как ради нее, так и ради самого себя. Если он прав, он не хотел бы потерять свою дочь.

Глава 10

Камерон Уильямс пришел к выводу, что до отлета из Нью-Йорка ему не следует звонить инспектору Скотланд-Ярда Алану Томпкинсу, который был общим другом его и Дирка Бертона. При том, что связь еще не наладилась и работала с перебоями, после странного разговора с инспектором полиции Бак хотел быть уверенным, что его не подслушивают. Меньше всего он хотел поставить под угрозу свои контакты в Скотланд-Ярде.

Бак из предосторожности взял с собой два паспорта - настоящий и "липовый". Он отправился из "Ла-Гардиа" поздним рейсом в пятницу и прибыл в "Хитроу" ранним утром в субботу. Бак поселился в отеле "Тависток" и проспал там до обеда. Отдохнув, он решил приступить к расследованию обстоятельств смерти Дирка.

Прежде всего он позвонил в Скотланд-Ярд Алану Томпкинсу, который был там не мелкой фигурой - занимал пост среднего ранга. Они были почти одного возраста. Бак познакомился с этим худощавым, черноволосым, уже с сеткой легких морщин следователем, когда брал интервью для очерка о терроризме в Англии.

Они сразу понравились друг другу и с удовольствием провели несколько вечеров в пабе в компании Дирка. Потом Дирк, Алан и Бак стали друзьями, и всякий раз, когда Бак приезжал в Лондон, они встречались. Сейчас по телефону Бак постарался заговорить так, чтобы Алан сразу узнал его, но вместе с тем нельзя было бы подумать, что они друзья - на тот случай если разговор подслушивается.

- Мистер Томпкинс, мы не знакомы с вами. Меня зовут Камерон Уильямс. Я из -"Глобал уикли", - прежде чем Алан успел рассмеяться над шуткой друга, Бак быстро продолжил. - Я нахожусь в Лондоне для подготовки очерка, предварпющего международную финансовую конференцию в ООН.

Голос Алана стал неожиданно серьезным:

- Чем я могу быть вам полезен, сэр? Не понимаю, какое отношение к этому может иметь Скотланд-Ярд?

- Я не могу найти человека, с которым договорился об интервью, и подозреваю, что со мной ведут какую-то нечестную игру.

- О ком вы говорите?

- Его имя Бертон, Дирк Бертон. Он работает на бирже.

- Я тут посмотрю и позвоню вам.

Несколько минут спустя телефон Бака зазвонил.