Оставшиеся в тени

Вернемся, однако, к двадцатым числам мая, к первым дням пребывания в Москве.

Вероятно, тихих вечерних часов больше не выдавалось. Много было суматохи, возбуждения, визитов и встреч.

Почти сразу после приезда их навестил Бернгард Райх. Переселенческая компания ожидала его, собравшись в одном из апартаментов. В своей книге Б. Райх так описывает увиденное: «В назначенный час я постучался в номер гостиницы «Метрополь». Типичный «люкс» — высокая, вместительная, помпезная комната. Повсюду разбросаны какие-то сундуки, узлы, чемоданы разных размеров и фасонов. В качалке спокойно покачивается мальчик с серьезным взглядом. Это Штефф — сын Брехта. В углу уютно устроилась маленькая дочь Барбара. Хелли в этот момент что-то вынула из чемоданчика и накрыла какой-то скатертью стол. У окна я увидел Маргарет Штеффин, смотревшую в упор своими лихорадочно блестевшими глазами. Брехт сидел у стола и дымил…» («Вена — Берлин — Москва — Берлин», с. 315–316).

23 мая Брехта видели в московском клубе писателей на творческом вечере, посвященном пятидесятилетию Иоганнеса Бехера. Он скромно отсидел в зале, где собралась почти вся здешняя немецкая эмиграция. Не произносил публичных приветствий, а только подошел к Бехеру и пожал ему руку.

1 июня 1941 года в «Литературной газете» была помещена информация об этом литературном событии:

«Творческий вечер Иоганнеса Р. Бехера открыл в Московском клубе писателей К. Федин…

Затем слово для доклада взяла Т. Мотылева. Отказавшись от традиционного обзора всего творчества поэта, Т. Мотылева остановилась на отдельных, наиболее характерных особенностях поэзии Бехера.

О кровной связи Бехера с народом говорил Н. Асеев… С теплыми приветственными речами выступили также Г. Лукач и Т. Пливье.

Весьма интересным было выступление самого Р. Бехера, читавшего свои стихи о Ленине и Сталине…»

В другой день Брехту показывали Всесоюзную сельскохозяйственную выставку, со знаменитой скульптурой колхозницы и рабочего из нержавеющей стали…

Среди мемуарных свидетельств, которые дают дополнительное представление о тогдашних московских днях Б. Брехта, пожалуй, наиболее детальные принадлежат Гуго Гупперту.

Г. Гупперт — австрийский писатель-антифашист, с конца 20-х годов, почти три десятилетия, жил в СССР. Весьма плодовитый поэт, очеркист, прозаик, эссеист, он в то же время в качестве переводчика художественной литературы немало сделал для взаимного сближения советской и германоязычных культур. Его перу принадлежат стихотворное переложение на немецкий язык национального грузинского эпоса «Витязь в тигровой шкуре» Шота Руставели, переводы произведений Н. Тихонова, К. Симонова и других авторов. Но особенную известность принесли ему переводы поэзии Маяковского.

О многом из этого Г. Гупперт уже в наши дни вспоминает в неоконченной автобиографической трилогии, опубликованной в ГДР. (См. Hugo Huppert. «Wanduhr mit Vordergrund. Stationen eines Lebens», Mitteldeutscher Verlag, Halle (Saale), 1977.)

Из третьего тома мемуаров — «Шах двойнику» («Schach dem Doppelg"anger») известны отрывки.

Некоторые страницы как раз переносят нас к событиям в Москве в мае — июне 1941 года.

С половины 30-х годов и в течение ряда лет Г. Гупперт вел отдел культуры в газете «Дойче Центральцайтунг», был заместителем редактора немецкого издания журнала «Интернационале литератур». Любитель Уитмена, Верхарна, горячий энтузиаст поэзии Маяковского, он был склонен к эксперименту и поиску новых путей и в собственном стихотворном творчестве. А все это, вместе взятое, определяло так или иначе и сами места возможных встреч, и нередкое совпадение эстетических позиций с «брехтовским полпредом» да и с самим писателем, когда он приезжал в Москву. Впрочем, были и другие основания для сближения. Разносторонне одаренный, подвижный, быстрый, переимчивый, 39-летний Гуго Гупперт имел широкие связи в немецкой эмигрантской среде.

К моменту, когда происходят описываемые события, в напряженной обстановке крутых общественных поворотов и зигзагов личных судеб, автор мемуаров состоял доцентом в одном из московских институтов.

«Брехт, — вспоминает Г. Гупперт, — участвовал в торжестве по случаю 50-летия со дня рождения Иоганнеса Р. Бехера в писательском клубе[48] (где я единственный раз в жизни наблюдал друг подле друга, за одним праздничным столом, мюнхенца Бехера и магдебуржца Вайнерта с аугсбуржцем Брехтом — в том роскошно облицованном деревянными панелями зале, который когда-то прежде, в начале века, по легендарным слухам, служил местом заседаний большой московской масонской ложи). Все-таки то было многозначительное совместное пребывание трех столь непохожих соратников и немецких поэтов, чисто случайно возникшая встреча, некий календарный азарт. Удачно вышло, что Брехт как раз находился в настроении, склонном к контактам.