Осторожно, стекло! Сивый Мерин. Начало

— Скажите пожалуйста, где здесь ближайшая аптека? — Вероника обратилась к проходящей мимо женщине. К своему спутнику она, похоже, потеряла всякий интерес. Ну что может быть интересного, если не он, а совсем даже другой кто-то утром сегодня наказал ей «выигрышно одеться»? А этот даже не понимает о чём речь? Ничего! Ничего не может быть интересного в таком человеке. Ну, высокий. Ну, смазливый, да. И что? Да ничего. Тем более намного её старше… Впрочем, это-то как раз может быть и не так страшно, к лучшему даже: жизненный опыт… Вот ведь родители её…

Женщина что-то говорила.

— Здесь поблизости нет аптек. Это вам надо сесть на любой троллейбус, проехать две остановки…

… «жизненный опыт — это очень важно, деточка, у нашего папы к моменту твоего появления на свет уже был солидный жизненный опыт…»…

— …потом пройти немного вперёд, свернуть в этот… как его… переулок… забыла… его переименовали недавно…

…Опыт — опытом, но почему так ноет всё тело? Ударилась коленками, а болит всё тело. Просто ужас какой-то…

— … вроде Кисловский назывался… или Кисловый… не помню, что-то с кислым, с кислотой… А теперь… Вы спросите ещё у кого-нибудь.

Вероника умоляюще взглянула на Мерина.

— Игорь, я устала.

— Хочешь, я доеду до аптеки, ты посиди пока. Куплю бинт, йод…

— Игорь, ты зачем на Пятницкую приехал?

— Ну вот опять двадцать пять. Чтобы с тобой столкнуться и джинсы порвать. А ты?

— А я с тобой. Столкнуться. Коленки разбить.

И вдруг остановилась:

— Смотри! Что это?

На дверях невзрачного дома висела табличка с надписью: Гостиница «Отдых» 1 час — 100 долларов. Комплекс дополнительных услуг.

— Что это, Игорь? — почему-то шёпотом повторила девушка.

Мерин почувствовал, как заливается краской, ладони моментально взмокли. Сказал небрежно:

— А что тут непонятного? Приглашают отдохнуть.

— За сто долларов?! — ахнула Вероника.

— Да. За сто. Это не так много, если учесть дополнительный комплекс.

— А это что?

— Что за комплекс дополнительных услуг? Боюсь соврать, я давно здесь не был, а запросы отдыхающих быстро растут. Думаю, на сегодняшний день в услуги входят чистые простыни, наволочки, пододеяльники. Хочешь зайти?

Мерин задал этот вопрос в расчёте на оценку девушкой его незаурядного юмора, но быстро понял, что просчитался. Она спросила:

— А у тебя что — есть двести долларов?

— Почему двести? — Он осторожно улыбнулся. — Пускают за сто.

— Ну не один же ты пойдёшь, — возмутилась девушка.

Мерин внимательно осмотрел новую знакомую. Нет, иронии там не ночевало ни во взгляде, ни в словах, ни в интонации…

— Да, одному там, думаю, будет несколько одиноко, — ещё раз попытался сострить Мерин. Вероника не улыбнулась. Тогда он широким театральным жестом распахнул входную дверь гостиницы «Отдых» и по-шталмейстерски (очень смешно, как ему показалось) произнёс: «Прошу на арену!»

Девушка долго не отводила от него испуганного взгляда. Выражение вмиг побелевшего лица её менялось с быстротой вихревого снежного промелька: от наивного детского доверия к горькой жизненной умудрённости. Игорь даже испугался.

— Проходи, проходи, не бойся. В «дополнительные услуги» наверняка входят и бинт, и йод… так что… починим коленки…

— А деньги? — неслышно пролепетала девушка.

— Что? Деньги? Какие деньги? А-а-а, де-е-е-ньги… Да разве в них счастье? Найдём, куда они денутся, тоже мне проблема… Деньги, я давно обратил внимание, имеют особенность появляться так же неожиданно, как и исчезать. Бывает — ни копья за пазухой, шарь ни шарь, и вдруг — не было ни гроша да вдруг алтын. Это ещё классик заметил. Читала Островского?..

Он хотел сказать ещё что-то, но осёкся на полуслове: девушка неожиданно низко наклонила голову и как в омут шагнула в открытую дверь гостиницы. Мерин, мысленно переведя содержимое своего кошелька в конвертируемую валюту, последовал за ней.

…Впоследствии они часто вспоминали этот день: «А помнишь, ты спросила…», «Не-е-т, это не я, это как раз ты спросил…», «Я не мог спросить такую глупость. Ты сказала…», «Я этого не говорила, зачем ты выдумываешь? Мы вошли, я села на стул…», «Верка, не ври, ты сразу на кровать плюхнулась…», «Я?!», «Ну не я же…», «На кровать?!», «Именно на кровать. Я ещё удивился — есть же стулья…», «Дурак ты. Удивился он! Чему же тут было удивляться?»…

…Кроме неширокой кровати, ободранного журнального столика и двух шатких стульев в комнате ничего не было.

Вероника подошла к окну и долго разглядывала Пятницкую улицу. Мерин стоял рядом, тщетно пытаясь унять не в меру разгулявшееся дыхание. Наконец она сказала:

— Холодно.

Он снял с себя куртку, накинул ей на плечи. Она дрожала всем телом, даже затылок вздрагивал.

«Конечно, в такую погоду без пальто, в одной кофточке, ноги голые!..» — подумал Мерин. Вслух он сказал:

— Давай я схожу за йодом.

Она не ответила. Потом еле слышно согласилась:

— Давай.

Он не двинулся с места. Горело лицо, уши, шея… Сказал повелительно:

— Сядь на кровать.

Она замерла. Не сразу повернулась к нему всем телом. По щекам текли слёзы, глаза выражали изумление, испуг, радость…

— Зачем?!!?

— Чего ты ревёшь-то? Что — так больно?

Она улыбнулась, кивнула утвердительно: