Остров Буян

Иванка узнал грозу рыбаков-воришек, устиновского приказчика Леху. Он хотел прыгнуть мимо Лехи, но тот вдруг споткнулся и рухнул ему прямо под ноги… Иванка перелетел через него и плюхнулся в воду… Нырнул с головой и поплыл прочь от злополучных плотов.

– Потонешь! Эй, воротись! – крикнул Леха.

– Воротись, эй, малый! – кричали ему вдогонку с плотов. – Не губи души!..

На Иванке были штаны да рубаха. Набрав полную грудь воздуха, он нырнул, насколько хватило сил, проплыл вдоль длинной череды бревен. «Только б не вынырнуть под плотами» – подумал он и выплыл на поверхность в тени толстых бревен. Ухватившись рукой за мочальный канат, он затаился в воде. Река была уже холодной. На илоту возле его сети слышались голоса преследователей. Иванка знал, что, если его поймают, самое меньшее, что его ждет, – полсотни батогов, а не то – и кнут…

– Ге-ей, ма-лый!.. – кричали ему.

Иванка молчал.

– Неуж потонул, нечистый? – заметил один.

Он слышал, как вынули сеть, как один закричал другому:

– У костра ведерко!

Иванка видел, как после все трое сошлись у костра. По воде до него явственно доносилось каждое сказанное слово.

– Не видали, не слыхали – как утоп.

– Может, сеть вынал, да с плота и свалился! – подсказал второй.

– Утоп, так туды ему, татю, дорога и царство небесно! – заключил Леха.

Дрожа от холода, Иванка тихонько взобрался на плот и прилег у края… Забрав его сеть, ведерко и удочки, все трое ушли от реки, и Иванке приходилось радоваться, что он потерял только сеть и рыбу, сам оставшись непойманным.

«Когда, господи, гнев твой на сильных пойдет?! Когда боярски напасти скончаются?! И есть ли в том грех, чтоб богатого гостя добро покрасть?..» – в злобе шептал продрогший Иванка, щелкая зубами, вспоминая слова странного своего знакомца, писавшего над рекой…

Предутренний ветер пронизывал тело ознобом.

Когда стихли вдали голоса устиновских людей, Иванка встал и пустился по берегу домой. Бег согрел его. Перед первыми домишками Завеличья он замедлил шаги. Только сейчас он осмыслил несчастье: где было взять новую сеть, чем было кормить семью?! Вот даже сейчас, сегодня, его ждут, а с чем он придет домой?

Он проходил вдоль окраинных огородов земского старосты, богатого посадского Ивана Подреза. Уже рассвело. Сквозь щель в заборе Иванка увидел капусту, свеклу и тыквы. Он не успел ни о чем подумать, когда широкая доска забора сдвинулась в сторону и возле Иванки вылез из огорода знакомый малый, один из ватаги «халдеев», с мешком, набитым краденой огородной снедью. Испуганный, он отшатнулся было от щели.

– Миша! – окликнул Иванка.

– Иван! Тьфу ты, напугал! – прошептал тот. – Верно, рыбка-то плохо клюет? Ну, лезь, я тут постою, скараулю, – гостеприимно предложил он, откинув доску.

– Да не во что мне, – отозвался Иванка.

– Чудак, кто ж так ходит?! Ну, сыпь в рубаху, и ладно!

С рубахой, набитой огородными овощами, Иванка пришел домой…

Миша Лубок, Миша Ладья, Петенька Сидоров, Татарка, Недоля – все завелицкие «халдеи» промышляли ночами по огородам.

– Ваня!.. – с задушевным укором произнесла бабка.

– Знаю – грех! – перебил Иванка. – «Заповедь помни, Иванушка: «Не укради!» Все знаю, бабка… То ведь хотела сказать? – засмеялся он.

Бабка умильно качнула головой.

– Дар тебе бог послал мысли людские видеть… Как ты учуял?

– Голосом жалобным бабка запела – вот и учуял! – ответил Иванка. – А ты и забыла: Иван-то царевич яблоки крал у царя Далмата.

– То золотые яблоки были…

– Ишь, хитрая! Тыкву тебе золотую!

Ночь за ночью все более дерзкими делались набеги «халдеев» на завелицкие огороды. Однажды настигли их сторожа. Бежать было некуда.

– Вяжи их, ребята! – крикнул Иванка «халдеям», первый бросился на сторожей и вырвал дубину у одного из рук.

Оборванные подростки кинулись в схватку. Побитых и связанных сторожей уложили в межу у капустных гряд…

Так Иванка стал коноводом.

В другой раз, убегая из огорода, Иванка прыгнул через плетень, влез на какую-то кровельку и провалился в птичную клеть. Встревожились гуси. Они летали кругом в темноте, хлопали крыльями, голосили и бились о стены… С тяжелым мешком Иванке было не вырваться через кровлю. Он бросил капусту и свеклу, а чтоб не остаться внакладе, поймал двух гусей и, связав их своим кушаком, выбросил в дырку на кровле, потом выбрался сам и, подхватив драгоценную ношу, пустился по улице…

– Что то, Иван, у тебя? – с испугом спросила бабка.

– То яблочки золотые были, а ныне – жар-птица! – в ответ засмеялся Иванка.

С этого дня огороды уже не прельщали «халдеев». Удача Иванки родила смелые замыслы у молодых воров.

– Иванушка, ведаю, где поросята дешевые, – шепнул Иванке Петенька Сидоров.

Иванка пошел осмотреть забор возле свинятника гостя Русинова, пнул ногой доску, она продавилась легонько внутрь. К ночи созвал он своих «халдеев» в поход.

Во дворе у Фролки Лысого на рассвете они закололи свинью с поросятами, продали мяснику, и с десяток «халдейских» домов были сыты и веселы несколько дней подряд.