Остров Чаек

– Понимаешь, – почти утешительным тоном добавил Феррот, – не обязательно мстить напрямую. Может, ты не создана для того, чтобы протыкать людей ножом… но ощутишь ли то же, подбрасывая небольшую пригоршню листьев и корней?

Хатин попыталась представить, как, орудуя серпом, готовит почву для хитрого, неспешного убийцы. Ощущение и правда было иным, но от этого не становилось легче.

– Хладнокровное убийство, да? – ответил на ее немой вопрос Феррот, улыбнувшись горько, как настоящий старший брат, и хлопнул по плечу – как настоящего младшего братишку. – Когда до дела дойдет, так уже не покажется. То есть… если гнева хватит, тобой овладеет безумие. Спокойное, холодное безумие. И все пройдет легко.

Пожалуй, ради новообретенного старшего брата она постарается отдаться безумию. Обернется раскаленной добела, безжалостной и беспощадной. А потом станет…

Пеплоход.

– В чем дело? – спросил Феррот, когда она вдруг сжала его руку.

– Ничего… подумала тут… – Хатин осмотрела невысокий холм, но увидела лишь невинно колышущуюся золотистую траву. Должно быть, это солнце ослепило ее на миг, и ей привиделось синее пятнышко среди деревьев. – Скорбелла точно поглотила пеплохода, но мне вдруг показалось…

Она смущенно улыбнулась, и Феррот точно так же улыбнулся в ответ, однако через несколько шагов они поменялись местами, и теперь уже Феррот оказался между Хатин и невысоким холмом. Арилоу впереди вяло помахивала рукой, запрокинув голову и отрывисто, хрипловато ахая.

До самой ночи Хатин невольно, украдкой поглядывала то вправо, то влево – однако нигде не было видно и следа пеплохода.

* * *

Спустя несколько дней тяжелого перехода Обсидиановый Тракт свернул на восток, в сторону пегого пика Камнелома.

В старых легендах Камнелома отослали подальше от прочих вулканов за то, как он смеялся. В приступах хохота он до того сильно трясся, что его пронизанные безумием истории и сны взлетали высоко вверх. А прочие вулканы, слыша их, не могли не содрогаться от гнева, от страха и еще от чего-то, слишком ужасного, что смехом не назовешь. И вот Камнелома отправили далеко, чтобы он играл со своими цветными грязевыми колодцами. Но тревожное чувство осталось: если хохот вулкана станет чересчур громким, его услышат остальные и содрогнутся против своей воли.

Однако именно такое – вдали от прочих вулканов – положение и сделало Камнелом идеальным местом для школы Маяка. На полпути к вершине воздвигли башню и с наступлением ночи на ней зажигали огонь, который был виден чуть ли не со всех уголков острова.

Рисовые поля вместе со Скорбной Лощиной остались позади, и кругом лежали степи – этакая мозаика небольших ферм, щетинящихся недавно ободранными бобовыми стеблями и огороженных декоративными банановыми деревцами, вперемешку с молчаливыми и постоянно растущими Землями Праха. Время от времени дорога миновала окутанные паром лиловые озера, где ровную гладь нарушали жирные пузыри грязи зеленого, имбирного и золотистого цветов: лопаясь, она оставляли калейдоскоп разноцветных колечек.

Вдали от западного берега все реже попадались деревни хитроплетов. Однако вдоль дороги к Камнелому тянулись цепочкой случайные поселения, в которых надеялись найти пристанище и новые сведения Хатин и ее попутчики. Но стоило приблизиться к одной такой деревушке, как что-то заставило их остановиться.

Сперва Хатин увидела просто отряд вооруженных людей, идущих в сторону дороги. Затем получилось разглядеть зажатую между ними группу побитых и запуганных фигур. Хитроплеты. У некоторых связаны руки.

– Здесь мы ничего поделать не сможем, – пробормотал Джейз. Его пальцы сильно впились в плечо Арилоу. Феррот взирал на пленных, и негодование бурлило на его лице, однако он не замедлил шага.

Чем дальше, тем больше таких конвоев им попадалось. Путники быстро узнали, что это банды головорезов или рабочих, оставшихся без дела и подавшихся в охотники за головами, соблазненных обещанием награды за каждого хитроплета, доставленного в лагерь близ Гиблого Города. Прочие люди, когда им попадались такие конвои, останавливались и взирали на пленников с холодным удовлетворением.

Деревни хитроплетов, встречавшиеся дальше, выглядели пугающе заброшенными.

Хатин вспомнила, как Минхард Прокс, хмуро глядя в карту, взмахом карандаша отмечал на ней хитроплетские селения. Но эти-то последние деревни располагались слишком далеко от города и никак не могли грозить Гиблому Городу. Сумасшедшая ненависть к хитроплетам, вспыхнувшая в Погожем, расползалась по всему острову, обгоняя Хатин и ее друзей.