Остров душ

Ева взяла отпуск и сопровождала Майю на протяжении всего этого испытания, не оставляя одну ни на секунду. Ее отношения с дочкой стали почти одержимыми. Через восемь месяцев после постановки диагноза хирурги были вынуждены ампутировать ей обе ноги. Однажды, когда Марко поднимал дочь, чтобы переложить из коляски в кроватку, он расплакался прямо перед ней. Ева вывела его из квартиры и буквально избила, приказав никогда больше не позволять себе слабость перед дочерью, если он не хочет, чтобы она мешала ему видеться с ней; эти слова увеличили расстояние между ними. Евы, в которую Марко влюбился и на которой женился, больше не существовало – она была подавлена Евой-матерью, опьяненной болью и гневом на все и всех.

Ожидая его в кафе «Духи», на самой красивой панорамной террасе города, откуда открывался вид на весь Кальяри и его залив с вала Сен-Реми, Ева мысленно возвращалась к тем дням безоговорочного страдания; ее реакция исходила из глубокого чувства вины: если Майя родилась с этой болезнью в организме, то каким-то образом виновата она, Ева. Она была ответственна за это. Боли были настолько сильными, что у маленькой девочки развилась зависимость от оксикодона, опиоида, столь же сильнодействующего, как морфин. Ночи сопровождались криками и плачем ребенка…

Инспектор закрыла глаза и заставила себя перестать мучить себя этими воспоминаниями.

– Ты меня удивила, – сказал Марко через несколько минут, садясь за стол под нарядной беседкой. – Я ожидал, что меня будут искать все, кроме тебя.

– Вчера я была большей стервой, чем обычно, – возразила Ева, пожимая плечами.

– Да здравствует искренность, – сказал он, улыбаясь. Остановил официантку и заказал себе напиток: сухой мартини. – Ты позвонила моему другу из криминалистики.

– Да, но я не поэтому попросила тебя о встрече.

– Нет?

Ева сделала глоток и слегка покачала головой.

– Ты хотела извиниться передо мной?

– Нет, я еще не достигла такого уровня совершенства.

Марко улыбнулся:

– Могу ли я тогда спросить, что заставило тебя передумать?

– Один из детективов, с которым я здесь работала, покончил жизнь самоубийством прошлой ночью.

Марко изогнул бровь.

– Подожди секунду: ты стреляешь в какую-то женщину, твой коллега кончает жизнь самоубийством, фотографии мертвой девушки у тебя на стене… Что, черт возьми, происходит, Ева?

– Не знаю, но это не главное.

– Что тогда?

– Уход этого человека заставил меня задуматься о многом и о нас тоже. Есть несколько вещей, над которыми мы по-настоящему не задумывались… вернее, я не задумывалась.

– Например, то, почему ты не пришла на похороны дочери?

Ева ждала этого удара, но не предполагала, что он причинит ей такую боль.

– Например, – только и сказала она, а ее сердце обливалось кровью.

Официантка принесла Марко напиток. Он расплатился и сказал жене, что предпочитает говорить в более тихом месте. Они вышли к валу и сели на скамейку.

– Все женщины в заведении пожирали тебя глазами. Ты хорошо выглядишь.

– Спасибо.

– Мне можешь не лгать. Я знаю, что нельзя сказать то же самое обо мне: меня можно на помойку выкидывать. Честно говоря, я не очень заинтересована в том, чтобы производить хорошее впечатление.

– Я знаю, но ты должна идти вперед, ты должна оставить это…

– Марко, я говорю это не для того, чтобы возразить тебе или обидеть тебя, но каким бы умным ты ни был, ты не сможешь проникнуть в голову матери. Ты не можешь понять, каково это. Я прекрасно знаю, что Майя была и твоей дочерью, но не хочу идти вперед. По крайней мере, одна не хочу. В том смысле, что если я и пойду вперед, то вместе с ней. С памятью о ней.

– Зачем ты тогда покрасила волосы?

– Попытка провалилась. Я думала, что смогу обмануть себя. Но сразу поняла, что это так не работает, – и поняла именно в те дни, когда, как это ни парадоксально, была так близка к смерти.

– Не понимаю.

– Я знаю, что не понимаешь. Ты мужчина.

– Теперь еще и гендерные шутки?

– Я работаю в паре с довольно острой на язык коллегой. Наверняка она заражает меня своим дерьмовым характером.

Они оба улыбнулись и несколько минут молча потягивали свои напитки.

Поскольку Марко не мог набраться смелости, Ева заговорила об этом первая. Она спросила издалека:

– Ты с кем-нибудь встречаешься?

По выражению его глаз она поняла, что Марко собирался ей солгать, но в последний момент передумал:

– Да, с одной женщиной.

Ева беззлобно кивнула:

– Я рада за тебя. Поверь, дело не в жертвенности – я не хочу никого разжалобить или шокировать своим горем.

– У нас никогда не было соревнования, кто страдает больше, Ева, даже если иногда тебе удавалось произвести на меня такое впечатление.

– Я знаю, и мне жаль. Если ты снова наладишь свою жизнь, что ж, я очень рада этому.

– Спасибо.

– Давай, выкладывай.

– Выкладывать что?

– Причину, по которой ты пришел сюда.

– То есть?

– Думаешь, я глупая? Мы все еще любим друг друга, и ты навсегда останешься отцом моей дочери. Но наши отношения давно закончились. Так что не бойся. Просто спроси меня.

Марко не мог выдержать взгляд жены дольше секунды.

– Хорошо, – сказал он со вздохом.

Глава 105

Вал Сен-Реми, Кальяри