Остров мертвых

Но если он — пешка, а за ним стоит кто-то, умный и хитрый? Тот, кто опустил письмо, скорее всего, — исполнитель, последнее звено в длинной цепочке. Он ничего знать не знает, ведать не ведает. Я решил, что посажу ему на хвост Малисти, а полученные сведения он мне сообщит на Свободный Дом. Я собирался позвонить своему агенту, но, конечно же, не из ближайшего автомата.

Уже через несколько часов для меня никакого значения не будет иметь, кто знает, а кто не знает, что Коннер — это Сэндоу. Покинув Дрисколл, я никогда больше не стану скрываться под именем Коннера.

* * *

Однажды карлик Ник заявил:

— Все беды в этом мире только от красоты.

— А как же добро? Истина?

— Они — ее сообщники. Но главная преступница — красота. Именно она — средоточие всех зол.

— А разве не деньги?

— Деньги прекрасны.

— Значит, если тебе нечего есть, негде жить, не с кем спать, виновата…

— Вот-вот! — резко оборвал меня мой собеседник, хлопнув кружкой о стойку с такой силой, что добрый десяток завсегдатаев пивной обернулся в нашу сторону. — Все из-за нее, мерзавки.

— А если парень красив? Что тогда?

— Знаю я этих красавчиков. Ублюдки чертовы. Бывают ублюдки наглые — лишь бы урвать; бывают скромные — завидуют тем, кто их обскакал. Наглые прут вперед по головам, а скромные ввинчиваются в задницу. В конце концов и у тех, и у других крыша съезжает, и все из-за красоты сволочной.

— А прекрасные произведения искусства? Как с ними быть?

— Из-за них люди идут на разбой. А кто грабить не умеет, сокрушается, что не ему они достались. Да пошли они ко всем чертям…

— Послушай, — возразил я, — разве вещь виновата В том, что она прекрасна? Или красивая женщина — в том, что хороша собой? Так уж у них получилось…

— Виновата? А кто тут говорил о виновности?

— Ты говорил про зло, из чего прямо вытекает идея вины.

— Тогда красота виновна, — заключил он. — И будь она проклята.

— Красота как абстрактное понятие?

— Да.

— А красота конкретного объекта?

— Тоже.

— Ну, это просто смешно. За преступление полагается наказание. Если красота виновна, она должна нести ответственность.

— Красота будет наказана.

— Выпей-ка лучше еще пивка…

Ник опорожнил кружку и рыгнул:

— Видишь амбала у стойки бара? Вон того, что клеится к мочалке в зеленом платье? Ему сегодня точно набьют морду. А все потому, что он смазливый. Был бы уродом, ходил бы целый.

Чуть позже Ник блистательно подтвердил свою теорию практикой, расквасив этому парню нос за то, что тот обозвал его коротышкой. Впрочем, красавчик был не так уж не прав.

Ростом Ник не превышал и четырех футов. Зато у него были руки и плечи атлета. В приятельских состязаниях по армрестлингу Ник всегда выходил победителем. Голова у него была нормального размера. Портрет дополняли копна светлых волос, борода, голубые глаза и свернутый на правую сторону кривой нос, а еще — характерная ухмылочка, при которой обнажались редкие зубы (у него их оставалось пять-шесть), покрытые желтым налетом. От талии вниз он был весь перекручен. Родился Ник в семье, которая кишмя-кишела военными: отец его был генералом, и все братья и сестры, кроме одной, носили офицерские звания.

Ник вырос в окружении, где высоко ценилось военное искусство. Ник владел всеми видами оружия, какое ни назови. Он мог фехтовать, стрелять, ездить верхом, подкладывать взрывчатку, ломать доски и шейные позвонки ребром ладони, жить на необитаемом острове и многое другое. Но он проваливался на всех экзаменах по физической подготовке, потому что был карликом. Я нанял Ника в охотники, чтобы он производил отстрел животных, появившихся на свет вследствие моих неудачных экспериментов. Он ненавидел прекрасное и все, что было крупнее его самого.

— То, что ты и я считаем красивым, ригелийцу может показаться отвратительным, и наоборот, — сказал я — Следовательно, красота — вещь относительная, и ты не имеешь права осуждать ее как абстрактное понятие, если…

— Бред сивой кобылы! — перебил он меня. — Значит, ригелийцы убивают, насилуют, грабят из-за того, что им кажется прекрасным. А все потому, что красота требует жертв.

— Тогда как же ты можешь возлагать вину на конкретные предметы?

— У вас есть контакты с ригелийцами?

— Да, а что?

— Пусть они сами растолкуют тебе, что к чему. И на этом — точка.

Тут смазливый парень, охмурявший потаскушку в зеленом платье, отошел от стойки и двинулся в туалет, а по пути зацепился за табурет, на котором сидел Ник, и обозвал его коротышкой. Что было дальше — вы уже знаете. Так кончился наш вечер.

Ник клялся, что встретит смерть на ходу, не разувая ботинок, где-нибудь в экзотическом сафари, но он нашел свой Килиманджаро в захудалой больнице на Земле, где ему починили все органы, но прохлопали быстротечную пневмонию, которую он в той же больнице и подцепил.

Было это примерно двести пятьдесят лет тому назад: за мной всегда тянется длинный шлейф воспоминаний.

* * *