Остров мертвых

Он изготовился, чтобы бросить нож в мишень. Я закрыл дверь и двинулся по коридору обратно. Пока я шел, я услышал еще один «шмак» прозвучал он гораздо явственней, чем тот, первый. А эхо его прокатилось мимо меня по всему коридору.

Пока шесть скиммеров летели через океаны в направлении Египта, я обратил свои мысли сначала к Косу и Кассандре, а затем не без труда выудил их оттуда и послал вперед — к пескам, к Нилу, к крокодилам-мутантам и некоторым усопшим фараонам, которых должен был тогда потревожить один из последних моих проектов. («Смерть приходит на мягких крыльях к тому, кто оскверняет…» и т. д.) А затем я стал думать о человечестве, грубо запихнутом на полустанок Титана, где оно работает в Конторе Земли, унижающемся на Тайлере и Бакабе, болтающемся на Марсе и кое-как перебивающемся на Рилпахе, Дивбахе, Литане и на паре дюжин других миров Веганского Объединения. Затем я стал думать о веганцах.

Голубокожий народец со смешными именами и рябой, как после оспы, взял нас к себе, когда мы замерзали, и накормил нас, когда мы голодали. Да. Они прекрасно разобрались в том, как пострадали наши колонии на Марсе и Титане в результате почти вековой оторванности от всего и всея, случившейся после Трехдневного конфликта, — это ведь только потом был создан приемлемый межзвездный корабль. Как коробочный долгоносик (по словам Эммета), мы искали свой дом, поскольку мы привыкли к тому, что прежде он у нас был. Хотели ли веганцы уничтожить сих насекомых? Нет. Раса более древняя и мудрая, они позволили нам селиться в их мирах, жить и работать в их городах, будь то на суше или на море. Потому что даже такая продвинутая цивилизация, как веганская, испытывает некоторую потребность в ручном труде одной из разновидностей живых существ с противостоящим большим пальцем руки. Ни машины, ни машинные мониторы не заменят хороших домашних слуг, равно как хороших садовников, рыбаков в соленом море, представителей опасных профессий — подземных рабочих и наземных проституток, — а также фольклорных циркачей из чуждой веганцам разновидности живого мира. По общему убеждению, присутствие там человека несколько снижает уровень веганской среды обитания, однако же люди сами это компенсируют своим вкладом во все увеличивающееся тамошнее благосостояние.

Мысль эта и вернула меня к Земле. Веганцы прежде никогда не видели полностью разрушенной цивилизации, так что наша родная планета произвела на них большое впечатление. Достаточно большое, чтобы терпеть на Тайлере наше правительство-в-отсутствии. Достаточно большое, чтобы покупать билеты для земного путешествия, дабы осмотреть руины. Достаточно большое даже для того, чтобы покупать здесь недвижимость и строить курорты. Есть свое очарование в планете, которую используют как музей. (Что там Джеймс Джойс[42]

говорил о Риме?) Так или иначе, по итогам каждого бюджетного года веганцев мертвая Земля еще приносит своим живущим на ней внукам небольшой, но ценный доход. Вот почему — Контора, Лоурел, Джордж, Фил и все прочее.

Вот почему даже и я, в каком-то смысле.

Далеко внизу океан был как серо-голубой ковер, который утаскивали из-под нас. Его сменил темный материк. Мы устремились в направлении Нового Каира.

Приземлились мы в стороне от города. Посадочной площадки там нет. Мы просто опустились на пустое поле, которое использовали для этих целей, и оставили Джорджа для охраны.

Старый Каир еще горюч, однако те, с кем можно иметь дело, живут в основном в Новом Каире, так что для путешествия все довольно нормально. Миштиго не захотел посетить мечеть Кейт Бей в Городе Мертвых[43], которая сохранилась после Трех Дней; однако он ради меня согласился сесть в мой скиммер и полетать вокруг нее на малой высоте и скорости, дабы пофотографировать и посмотреть. Если уж говорить о монументах, то он хотел посетить пирамиды, Луксор, Карнак, Долину Царей и Долину Цариц.

Хорошо, что мы осмотрели мечеть с воздуха. Под нами судорожно бегали какие-то темные фигуры, останавливаясь лишь затем, чтобы бросить в летательный аппарат камень.

— Кто они? — спросил Миштиго.

— Горючие, — сказал я. — Что-то вроде людей. Они различаются по размеру, форме и ничтожности.

Мы еще покружили, пока он не удовлетворил свое любопытство, и вернулись на наше поле.