Читаем Остров Невезения полностью

Остров Невезения

Суммы, которую он просил за свои услуги, у нас уже не было. Мой приятель намерен был звонить брату в Бруклин и просить его перевести деньги через Вестерн Юнион. Он не видел иного выхода, как только согласиться и поработать на той ферме. На тот момент я не мог предложить ничего другого, лучшего, но и этот вариант мне не нравился. Во всяком случае, я чувствовал, что это не стоит этих денег.

Переговоры о пересылки 500 долларов прошли по-родственному гладко. В условленное время земляк перезвонил снова и получил от брата данные для получения денежного перевода. Деньги получали в конторе Вестерн Юнион где-то в центре, на Оксфорд Стрит. За 500 посланных долларов на руки выдали 350 фунтов, что было значительно лучше, чем, если бы мы меняли доллары на фунты. Однако следует учитывать стоимость самой услуги перевода денег.

С этими деньгами мы уже могли что-то предпринять. И самое верное было бы связаться с одним из множества в Лондоне колледжей, и снова, формально, стать учащимися. Затем отправить свои паспорта с ходатайством учебного заведения в миграционную службу. Но в этот день мы видели только один выход. Так, мы позвонили Стасу и договорились о встрече рано утром у станции метро Вонстэд, для ознакомительной поездки на ферму.

Погода непредсказуемо изменилась к лучшему. Пробилось солнышко и стих ветер. В конце недели в центре Лондона всегда бурное туристическо-торговое течение, и мы безвольно поплыли в нём. Оказались в районе Сохо, — некое подобие Амстердама. Мелкие магазины и прочие заведения сомнительного вида с признаками греховности, были по дневному скромно полу прикрыты в ожидании полнолуния и настоящих туристов. Оттуда мы вышли на Круг Пикадилли. Там какой-то полицейский одарил нас туристическим путеводителем по Лондону, и с его помощью мы перешли с шумной Пикадилли на Пэлл Мэлл. Указатели и туристическое течение вынесло нас в парк Святого Джэймса, где, для января месяца, было довольно зелено. Из парка вышли к Букингемскому дворцу. Там скопление туристов ожидало чего-то от королевской семьи и жадно фотографировало всё вокруг. По Бридж Воук направились к Темзе, и вышли к Биг Бену и Парламентскому дворцу, напротив которого несколько человек дежурили с плакатами, призывающими строго осудить и наказать, находящегося в Лондоне Пиночета.

У меня мелькнула мысль-надежда, что в скором будущем, в подобном положении окажутся и нынешние украинские правилы. (Мистер Пиночет, вероятно, оскорбился бы, услышав, с кем я его сравниваю.) Обошли здание парламента и оказались на набережной Темзы. Биг Бен пробил два часа. При всей моей неопределенности в Лондоне, сейчас мне не хотелось уезжать в глушь на неизвестную ферму. Этот город начинал нравиться, и хотелось попробовать найти своё место где-нибудь здесь. К примеру, в этом парламенте.

Той же Бридж Воук, а затем по Конститушн Хилл мы вышли к Хайд парк. Парковыми дорожками мы совершенно случайно набрели на стихийный митинг. Народу было немного. Выступающих и слушающих — почти поровну. За порядком наблюдали двое верховых полицейских, мужчина и женщина. Туристы, прибывающие на митинг, в первую очередь замечали полицейских на лошадях. Те стояли среди слушателей, поглядывали за происходящим, не вмешивались и не обращали внимания на фотографирующих их туристов. Выступавших было с десяток. Выдержав достаточное расстояние один от другого, они, стоя на стульях и прочих переносных трибунах, вещали о своём. У каждого была своя аудитория слушателей, которые переходили от одного оратора к другому в поисках чего-нибудь нового, более интересного или забавного.

Большинство ораторов оказались миссионерами, проповедующими какую-нибудь около религиозную доктрину. Почти все, в той или иной форме, напоминали и обращали внимание на безумие современного мира, быстроту развития событий и глобальных перемен к худшему. Призывали к переосмыслению, переоценке и готовности к скорой развязке. Некоторые вещали о более земных текущих вопросах. Критиковали социальную политику в стране, идиотизм отдельных политиков и предлагали слушателям свои проекты. Эти часто вызывали недружные аплодисменты или выкрики-дополнения к сказанному.

Я подумал себе, что надо бы подойти сюда со своей табуреткой, как только поднаторею в их языке, и прочитать серию лекций об Украине и происходящем там геноциде населения.

Из общения с ними в пабах, я понял, что об Украине они знают лишь Динамо Киев и Чернобыль. Но не имеют ни малейшего представления о том, в каком ужасном положении оказалось пятидесятимиллионное население этой страны и какие непросвещённые, безмерно корыстные моральные уроды прихватили там власть.

Это мероприятие в Хайд парке пришлось мне по душе, и я оставлял это место, уверенный, что ещё побываю здесь. Мысль о своей трибуне-табуретке, вселяла надежду на то, что есть страна с парком в центре города, где я могу, без утомительных бюрократических процедур, взобраться на табурет и выплеснуть накипевшее на душе, слушателям, пришедшим сюда по своей воле.