Остров Пинель

   Пинель и его группа занимались невероятным по тем временам делом - трансплантацией мозга. Оставим в стороне их шансы на успех; даже по нынешним временам это пока является бесперспективным занятием. Однако даже то, что я прочитал в дневнике Деламбера, делало их гениями. Эти Fuongo, или мозги - их консервация и пересадка, отработанная на животных, находка заживляющего нервные клетки экстракта... Как его там... Пало-пало...

   Я молчу. Остатки дневника Деламбера жгут мне бок. Красть нехорошо. Я клянусь самому себе, что когда это все распутается, я верну - и эту часть, и ту, которая была вырезана кем-то ночью...

   Тийс наконец ставит точку: "...словом, вали отсюда, понял?".

   Мне совестно. Я протягиваю ему все оставшиеся деньги - около сорока долларов - и напоследок прошу позволить мне прочесть свои и-мэйлы. Старик ругается, но деньги берет. Славный мужик Тийс, бормочу я сквозь зубы, читая письмо от Крекера.

   "Дело меняется к худшему - даже не предполагал, насколько...

   Появились новые детали. Надо непременно встретиться на Сен-Маартене. Каммингс - ключ к разгадке.

   Буду в Филипсбурге в четверг вечером. В пятницу увидимся. Помнишь Кобб-стрит? Найдешь то же в Филипсбурге. Там же, в то же время.

   Надо держаться вместе. Только в этом наш с тобой шанс выжить.

   НЕ ДОВЕРЯЙ НИКОМУ!!!"

   Я перечитываю последнюю строчку несколько раз. Не доверяй никому...

   "Какой сегодня день недели?"

   Тийс недоуменно смотрит на меня, потом жалеюще наклоняет голову: "Вторник..."

   ...Питер не удивился моему появлению на "Тихом Прости". Посмеиваясь над тем, как я уплетал банку равиолей, он прихлебывал "Маргариту" и периодически запускал руку за пазуху Квагги - очевидно, в целях инвентаризации.

   "Ну, да... Мы и так собирались на Монсеррат, поглазеть на вулкан... Можем забросить тебя на Сен-Маартен, без проблем..." - сказал он, растягивая и без того непомерную майку на груди подружки.

   Квагги, получив дополнительный шанс охмурить меня, широко улыбалась. Стивену и Лизе, похоже, все было побоку: сидя на корме, они сварливо делили раскуренный "косяк".

   Через минут двадцать они все намылились за продуктами в лавку на берегу. Я смотрел, как они с визгом и ржанием напихивались в маленький надувной "Зодиак", и думал, что мне нет резона подозревать их в предумышленности по отношению к себе. И все же...

   "Не доверяй никому".

   Шум мотора "Зодиака" стих. Я сижу на банке, опершись спиной о переборку каюты, и борюсь сам с собой. Мне стыдно. Красть нехорошо. Но я убеждаю себя, что у меня не было другого выхода, кроме как спереть несколько последних страниц дневника, в попыхах оставленные ночным визитером. Я клянусь, что когда все распутается, я верну их в архив...

   Бережно разворачиваю ветхие страницы.

   "...тот самый страшный шторм - в ночь, когда мастер Филипп в отчаянии вышвырнул бренные останки Ово в море. Разрушение причала штормом отрезало наш маленький остров от Сен-Маартена; благо, что мы обходились своим хозяйством для обеспечения пропитания, за исключением вина и керосина - но и то, и другое мы пока имели в достатке...

   Больные не роптали из-за необходимости спать какое-то время под открытым небом, тем более, что погоды установились приемлемые. Сорванная крыша какое-то время еще виднелась на мелководье, словно остов потерпевшего крушение корабля, затем скрылась под водой.

   Мастер Филипп заперся у себя в кабинете и не показывался нам почти три дня, тяжело переживая неудачу. Маннхайм потерял часть своей спеси - и поделом... (Следуют два абзаца, наполненные злорадными строками по этому поводу).

   Кресси, Жюль и я во главе дюжины рабов принялись за восстановление ущерба. Дело спорилось, и в рутине хозяйственных хлопот мы постепенно забывали о несчастном эксперименте. Оставалось навести крышу над палатами больных..."

   Деламбер все-таки большой зануда. Пропускаю несколько абзацев подробных описаний подготовительных работ. Стоп, а здесь что?

   "...Кармело отказался спать в палатке на краю двора, что было совсем не похоже на гиганта-раба, который не боялся никого и ничего. Дошло до мастера Филиппа. Он позвал Кармело к себе в кабинет и, затворив дверь, хорошенько его отчитал - до нас доносился его резкий, раздраженный голос... Кармело отвечал тихо, но кое-что мне удалось разобрать. Раб жалобно просил не оставлять его снаружи, но позволить ночевать в здании, потому что ему было видение: сегодня в ночь за ним придут духи Вадуду и заберут его в царство теней..."

   Ветер треплет листки. Чего доброго, они еще рассыплются у меня в руках от его порывов. Пропускаю часть написанного; до конца остается всего лишь две-три страницы.

   "...Страх, животный страх одолел нас всех.

   Рабы готовы броситься в море и пересечь пролив вплавь, лишь бы не оставаться на острове Последняя ночь переполнила чашу терпения. Никто из нас не ожидал такого.

   Маннхайм разражается проклятиями всякий раз, когда Кресси вспоминает о том злосчастном дне. Он срезал серебряные пуговицы со своего парадного камзола и зарядил ими три пистолета. Глупец...

   Отчаяние и ужас хозяйничают в госпитале.