Остров, поделенный насилием

Я слушала его, но к сожалению, слова летели мимо и глаза пытались запечатлеть рядом этого мужчину как можно сильнее. Я хотела чувствовать это тело постоянно. Я хотела вдыхать этот аромат все чаще. Этот парень… Почему он сводит меня с ума? Он экстравагантный или в сущности, не человек.

Как назвать это чувство, которое как пожар полыхает у меня в груди? Как назвать восторг от каждого его взгляда и полуобморочное состояние после его прикосновений? Это и есть любовь? И почему он не занимается идеолатрией? Раньше у меня подобной любви не было. Я думала, что любви своей жизни не увижу. Мужчины нашего поколения испорчены, вернее, многие из них. И попробуй найти процент тех, кто тебя действительно устроит хотя бы по большинству параметров. А Виктор подходил по всем. И не только я так считала.

— Ты о чем думаешь, Джина? Видимо, тебя не сильно интересует биология, — он осторожно взял меня за подбородок и взглянул прямо в глаза. Сердце забилось чаще. Да, меня не интересует биология. Меня интересуешь ты.

Его глаза были зелеными, самого глубокого зеленого цвета, который можно вообразить. Мне казалось, что я утону в этой зелени. Утону…

Его глаза светились мудростью и выдавали глубокие знания этого парня. Но откуда они у него, если он выглядит не более чем на двадцать три года? — Виктор, биология… Она очень интересна, особенно из твоих уст, — я схватила его за запястье, столкнувшись с тем же ощущением металла. Его кожа не поддавалась будто я и впрямь схватилась за железо. Я попыталась ощупать его руку, пыталась почувствовать трубки вен, мясо и кость, но лишь был металл, внутри которого зияла пустота. Этот факт пугал. Интересно, если он кого-то ударит, то насколько сильным будет его удар?

— В самом деле? Я думаю, что дело обстоит не совсем так, Джина, — он сладко улыбнулся и я сглотнув, поспешно отвернулась. Нет… Это просто невыносимо! Что за эффект он производит? А его кожа… Состоит из стали?

— Нет, все хорошо, Виктор. Просто эти статуи…и отсутствие цивилизации немного смущает меня. Прости… Мне надо привыкнуть.

Отчасти я говорила правду. Тут ни телевизора, ни телефона, ничего! Как тут вообще жить можно? О чем я только думала, когда сбегала сюда?

Мужчина медленно развернул меня к себе.

— Хорошо. Но тебя что-то тревожит сильно… Что?

И откуда он все знает? Я не понимаю, как можно понять по чему-либо мысли человека, который сидит к тебе спиной. Ну или сидел.

Я не могла ему сказать правду. Правду, что меня тревожит его кожа, температура тела и главное собственные чувства, эмоции. Они для меня что-то чуждое, ведь раньше я такого не испытывала. Совершенно. Может это не любовь, а лишь влечение? Как отличить настоящие чувства от мимолетных? Ведь и за то, и за это отвечают одни и те же гормоны.

— Как бы там ни было, но меня тревожит Люк. То, что он делал… Просто немыслимо! Мне трудно смириться с тем, что он продолжает заниматься своей работой.

Мужчина неотрывно смотрел на меня, будто выискивал признаки лжи. Я не хотела, чтобы он понял мой страх. Мое непонимание.

— И ты хочешь чтобы он перестал? Джина, он ведь тебя больше не тронет! Я не дам тебя ему обиду. Зачем спасать остальных?

Зачем спасать остальных? Он, что, шутит? Неужели этому парню безразличны чужие жизни? И то, что творит сам этот безумец, разве это не надо останавливать? Видимо, круг интересов Виктора начинался с меня и заканчивался мной.

— Просто… Мне плохо от тех воспоминаний… Он ведь убивал детей! Разве ты не тронут?

На его лице не дергнул ни один мускул. Я читала в этих зеленых глазах лишь равнодушие. Он был совсем безразличен к чужим жизням. Вот и минус этого человека в целом.

— Ох, Джина, я видел очень много за свою жизнь. И даже то, что детей убивали с большой охотой и одобрением родителей. В древние времена в Карфагене существовал культ. Великому бронзовому богу Ваалу население приносило в жертву своих маленьких детей. Несчастных крошек клали на простертые руки статуи, которые затем поднимались при помощи скрытой внутри пружины, и дети падали в раскаленное чрево бога. И что ты на это теперь скажешь?

Часть

Банально и просто.

Смешно, несуразно.

Фальшивая маска

Скрывает меня.

Она улыбается,

Пластиком плача.

Стекает по капле,

Душу ядом травя.

Набор диких фраз,

Без рифмы, без темы.

Банально и просто,

Вскрывая себя,

Я Вам улыбаюсь,

Бездушно и дерзко,

Кривляясь и плача

Под маской греха.

(Плюшевый слон)