Остров Понкайо. Наши сердца

– Не страшно, мы можем поискать на острове грибы и ягоды.

– Мы с Русланом еще думали попробовать себя в охоте. Было бы здорово добыть немного мяса и зажарить его на костре… – Максим облизнулся и мечтательно вздохнул. – Пойду умоюсь, пока слюнями весь камбуз не залил, – добавил он и скрылся в гальюне.

С кокпита доносились шаги Руслана. Последнее время он все чаще держался в сторонке и не спешил первым здороваться утром или показываться из каюты. Когда на него находило такое настроение, наученные опытом Лола и Максим оставляли его в покое и не навязывали свое внимание. Руслан не срывался на них, не грубил, но его нежелание говорить, проскальзывающее в односложных вялых или сухих ответах и общей рассеянности, служило верным признаком того, что на время его лучше оставить в покое. Плохое настроение нередко задерживалось на весь день, но бывало и так, что, хмурый с утра, к полудню Руслан уже отходил и до конца дня был дружелюбен и словоохотлив. Лола и Максим прекрасно понимали, что с ним происходит. Максим пытался говорить с товарищем, но Руслан каждый раз просил не лезть ему в душу и позволить самому во всем разобраться. Это все, что Лола узнавала от Максима, но тем ли ограничивался разговор двух друзей? Ее собственные попытки вразумить Руслана, избавить его от чувства вины он отводил с неизменной мягкостью, но развивать эту тему не позволял.

После завтрака, передав очередной безответный сигнал бедствия, команда занялась сборами. Несмотря на ранний час, было жарко. Шальной ветер подгонял комья рассыпанной по небу белоснежной ваты и вытягивал темно-зеленые пальмовые шапки в длинные метелки. Солнце ежеминутно скрывалось и показывалось, вырисовывая на берегу мозаичные узоры. День обещал быть ветреным и ярким. Пенистые волны раскачивали яхту вдоль киля и подстегивали сидящий у нее на привязи динги. Они то налетали на него и тянули за собой, то убегали, как бы показывая, какой простор его ждет, если он освободится. Динги волновался и в нетерпении покачивался, но последовать за ними не мог.

Максим поднял пайол перед кроватью в каюте Лолы и вытащил из трюма пустой темно-зеленый вещмешок. Девушка расправила его, осмотрела со всех сторон и, убедившись, что внутри нет влаги и плесени, открыла дверцы небольшого шкафа. На дно вещмешка она положила завернутые в пакет сланцы и сандалии, после чего принялась заполнять сумку одеждой. Застиранные футболки, рубашки, бриджи, топы и прочее – полки в каютном шкафу стремительно пустели. Лола поставила на пол походные ботинки, чтобы переобуться перед отъездом на остров, свернула любимую толстовку и непромокаемый плащ и убрала в сумку. Сверху положила чехол с кроссовками.

Во внутренний накладной карман прямо по размеру вместился прозрачно-желтый водонепроницаемый пакет для документов, в котором лежал кошелек, телефон, паспорт, плеер и зарядки. Во второй чехол, ярко-голубого цвета, Лола сунула свой драгоценный альбом в твердой обложке и пенал с рисовальными принадлежностями. Перед путешествием ребята предупредили, что из-за качки ей вряд ли удастся порисовать, но девушка была не в силах расстаться с альбомом и взяла его с собой в переход. Лола боялась, как бы не вернулись кошмары, если она перестанет рисовать, и хотела на всякий случай иметь альбом под рукой. Лола не умела рисовать природу и портреты, увлекалась городскими пейзажами и сценками из обычной жизни, но во время перехода ей было не до рисования, она жадно впитывала новые впечатления – и делилась мыслями не с альбомом, а с ребятами. Когда же яхту понесло в дрейф, Лола сделала из альбома дневник, подумав, что так будет лучше. Она вкратце обрисовывала события: о чем разговаривали, что ели, сколько осталось припасов, какая погода за бортом. Рассказывала, как они высаживались на атоллы, сколько там пробыли и куда движутся сейчас, переносила координаты местоположения. Несмотря на кажущуюся сухость, такие записи приносили ей облегчение. Легкость изложения и некоторая даже беспечность, с которой она к этому относилась, вселяли уверенность, что все закончится хорошо. Лола знала, что чувствовала бы себя намного хуже, начни она копаться в себе и анализировать случившееся. Ребята хорошо улавливали ее настроение, они сразу бы почуяли недоброе, а им и без того приходилось думать и беспокоиться чуть ли не обо всем разом.

Но альбом был не бесконечен, и как бы Лола ни экономила место и ни сокращала слова и предложения, к началу четвертого месяца дрейфа ей пришлось оборвать запись, сохранив последние десять страниц на крайний случай.

Когда со сборами было покончено, девушка закатала верхушку баула, защелкнула пластмассовые карабины и не без труда выволокла его из каюты. Несмотря на свои устрашающие размеры, он весил не больше, чем Лола могла унести, но на нижней палубе было довольно тесно, диваны и столы стояли близко друг к другу, и требовалось приложить немало сил, чтобы протиснуться между ними с большой сумкой в руках.