Остров Русь 2, или Принцесса Леокады

– Все, все мне нравится в выступлении землян! – сказал он. – Но тема, тема... Она все-таки выявлена слабо. «Два в одном». Вам не кажется, что беременный мужчина в яичной скорлупе – это все-таки натяжка? Было бы хотя бы так: в одном яйце – второе...

Кубатай включил микрофон и произнес сурово и загадочно:

– Ну что ж. Коль так, то так тому и быть. Кости! Стасы! Прикройте меня.

Это тоже был экспромт, но мы сразу догадались о намерении Кубатая и сомкнулись вокруг него плотным кольцом. Он присел на корточки, и некоторое время притихшая публика слышала лишь его приглушенное покряхтывание. Затем он поднялся во весь рост и поднял над головой здоровенное голубое яйцо.

– Свершилось! – воскликнул он. – Я снесся! – и тут же пояснил нам, отключив микрофон: – Это наши биоинженеры постарались, спасибо им. Все-таки мужчине трудно выдержать девять месяцев. Половину срока ребенок дозревает в яйце.

А зал тем временем ревел от восторга. Только Хру’Каган неожиданно вскричал:

– Не считается! Это – домашняя заготовка!

Но ему возразил Хру’Нестор:

– Лично я в толковых заготовках не вижу ничего дурного!

– Да?! – возмутился Хру’Каган. – Но если принять это за норму, «Клизма» превратится в концерт по заявкам!

– По каким еще заявкам, коллега?!

Но на их профессиональное похрюкивание никто уже не обращал внимания. Цифры на табло сменялись с головокружительной скоростью. Не включившийся в полемику Хру’Наум сообщил:

– Вы все, конечно, помните, что голоса с планеты Соло приходят к нам с некоторым опозданием, так что точное их количество мы сказать пока не можем. Но уже сейчас ясно, что земляне победили!

Мы запрыгали от радости и кинулись обниматься... И когда я обнимался со своим двойником, вдруг произошло нечто странное. Мы как будто бы слиплись. Меня все время к нему тянуло, но рядом мы оказались только во время выступления, и от волнения это чувство как-то притупилось. А вот теперь мы просто примагнитились друг к другу. Обнять-то я его обнял, а вот оторваться не мог. И что-то происходило между нами. Какое-то движение энергий. Какие-то искры вертелись перед глазами, а в ушах звенели колокольчики, и меня как будто бы немножко било током. И вдруг...

Хлоп! И мы слиплись с ним окончательно. Стали одним человеком! Вот тут-то две наших памяти и стали одной. Я знал теперь все, что со мной происходило и на Леокаде, и в прошлом, в Египте времен Моисея. Знал, как мы нашли Смолянина с Кубатаем и как переместились сюда с помощью Шидлы...

А вот с нашими плавками произошло что-то странное. Они как бы взаимопроникли друг в друга и развалились на тряпочки и ниточки. И я стоял теперь совершенно голый, прикрываясь руками.

Но, елки-палки, что при этом случилось с публикой!

– Вот это другое дело! Вот это два в одном, так два в одном! – кричал Хру’Каган. – Вот это – полное раскрытие темы! Все мои претензии снимаются!

Стас потом рассказал мне, что, увидев происшедшее со мной, он и Стас-второй тут же кинулись друг к другу, но оба вспомнили предостережение злувов о недопустимости повтора и от греха подальше нырнули в воду. А вынырнул Стас уже один и поспешно натянул штаны от костюма. А вот я не додумался.

Тем временем комментатор закричал:

– Все! Голоса подсчитаны! Отрыв гигантский, победа землян неоспорима, и они немедленно освобождаются из-под стражи!

Но его мало кто слушал. Вместо этого зал сначала неуверенно, а затем все громче и громче принялся скандировать:

– Костя – принц! Костя – принц!

– Но я не готова... – растерянно пролепетала Леокадия.

– Костя – принц!!! Костя – принц!!! – ревела публика.

Я стоял в лучах прожекторов совершенно оторопевший, прижав ладошки между ног, и раскланивался. Мне, конечно, было приятно такое всеобщее признание, хотя моей заслуги в происшедшем не было никакой. Но мне сильно не хотелось жениться на Леокадии. Стасу-то и то уже не хочется. В то же время отказаться – значило бы лишить Землю возможности освободиться от подобрения. А разве не за этим мы сюда явились, не для этого столько всего пережили?!

Вот если бы Леокадия вышла замуж за Смолянина, раз он так ей понравился, все было бы замечательно. Но как перевести на него симпатии толпы? Я этого так и не придумал. Ведь публика и без меня знает о том, что именно Смолянин – избранник принцессы... Эх, разбередили мы в душе народа бунтарское начало...

– Слушайте меня, подданные моей планеты! – весомо произнесла принцесса, и зрители притихли. – Я беру тайм-аут, – заявила она. – Два дня!

– Как, опять?! – взревела публика.

– Да, опять, – отрезала она.

– Но это беспрецедентно! – взвизгнул кто-то.

– Значит, создадим этот прецедент, – веско ответила она и покинула трибуну.

А к нам на сцену выбрался мокрый Смолянин и радостно воскликнул:

– Ну че, клево я прочитал? Кубатай, а ты теперь мне самый что ни на есть настоящий братишка, раз тоже яйца несешь! Респект тебе и уважуха! Станешь принцем – не забывай!

Оказалось, под водой он не слышал ни песенки Кубатая, ни ответа Леокадии и понятия не имел, что она теперь влюблена в него.