Остров Русь 2, или Принцесса Леокады

Когда Перескоков закончил, небо над аэропортом озарилось разноцветными огнями, и прозвучал запоздалый треск фейерверка. Неизвестно откуда появились служебные машинки с желтыми мигающими маячками, а вслед за ними, объезжая хоровод лимузинов, прополз очень низкий желтый тягач с большими колесами, тащивший за переднее шасси средних размеров реактивный самолет советского образца.

К нему придвинули трап, и дверь нашего автомобиля отворил улыбающийся стюард в аэрофлотовской форме. Из прохладного кондиционированного воздуха салона мы вышли на пропахший техникой жаркий ветер и зашагали по асфальту.

Раньше всех на трап полезла Клавдия Самогудова, своим зычным голосом перекрывая оглушительный гул самолетных двигателей:

– Я хочу сидеть в кабине!

– Клавочка, я с тобой! – ломанулось за ней длинноносое «дитя порока».

После них на борт поднялся пожилой много раз заслуженный артист Комбинезонов с лицом мафиозного главаря под курчавым париком.

– Костя, я боюсь, – шепнул мне на ухо Стас.

– Я тоже, – кивнул я, чувствуя, что от волнения у меня начинает дергаться глаз. – От этих уродов можно всего ожидать. Надо было нам настоять, чтобы тур был железнодорожным.

– Ага! – возразил Стас. – А ты знаешь, сколько ехать от Москвы до Владика? В нынешней ситуации целый год можно тащиться.

– Да хоть два. Лучше долго ехать во Владивосток, чем быстро лететь на кладбище.

– Типун тебе на язык, – сказал Стас. – Ладно, пилот-то глухой, он нормальный. Да и наши – не самоубийцы все-таки.

– Не знаю, не знаю... – сказал я. – Во всяком случае, нужно сразу выяснить, где лежат парашюты.

...Самолет набился битком – звездами, обслуживающим персоналом и девушками из подтанцовки. Вспарывая облака, мы стремительно набирали высоту. Похоже, пилот у нас был лихач.

– И сколько нам лететь до Владика? – спросил Стас у Перескокова.

– Смотря с какой скоростью, – ответил тот уклончиво.

– А почему нас не инструктируют, как положено, по технике безопасности и не рассказывают, где находятся парашюты? – спросил я заветное.

– Это частный самолет, и никто тут этого делать не обязан. А парашютов на пассажирских самолетах не бывает.

У меня похолодело в животе, а Стас бессильно рухнул в кресло и страдальчески закатил глаза. Самолет потряхивала турбулентность, уши закладывало так, что казалось, их залепили пластилином. Но звезды, не испытывая ни малейшей тревоги, принялись за свои беспечные разговоры.

– Вот что, ребятки, – сказал Перескоков. – Настало время нам хоть немного порепетировать.

– Где? – удивился я. – Здесь, что ли?

– А ты как думал? – усмехнулся продюсер. – Тяжела и неказиста жизнь российского артиста. Айда за мной, – и он потащил нас через салон за какие-то шторки.

Пройдя небольшой тамбур, мы оказались в тесной музыкальной студии с аппаратурой, синтезатором, прикрепленными к полу высокими стульчиками, микрофонными стойками и, конечно же, баром. Тут уже сидели Грелкин, Шпулькин и самогудовский Лелик.

– Вы готовы? – спросил нас Шпулькин.

– Да мы и песен-то не слыхали, – возмутился я.

– При чем тут песни? – засмеялся Шпулькин. – Ну-ка, – повернулся он к Лелику и Грелкину, – покажите-ка ребятам, что значит настоящее эстрадное шоу, – и нажал на кнопку.

В студии зазвучал бойкий реп на знакомую мелодию. Парочка фаворитов примы вооружилась микрофонами и, приплясывая, запела:

Жили-были на свете два брата – Стас с Костей,И они, то есть мы, прилетели к вам в гостиПоказать вам, как стильнее стать и умней,Как забить на условности глупых людей!Если кто-то не хочет идти воевать,Нужно вовремя мокрою сделать кровать,А потом докторам заявить наотрез:«Извините, но, блин, у меня энурез!»

Тут эти отморозки расстегнули штаны и стали, пританцовывая, причудливо скрещивать пляшущие в воздухе струйки. При этом они горланили припев:

И треснул мир напополам, дымит разлом,Идет священная война бобра с ослом.И меркнет свет, в ночи текут ручьи в узор,Ну, кто сказал, что энурез – «ночной позор»?

Я просто осатанел. Я хотел наконец вдолбить в их дурацкие головы, что МЫ ЭТОГО НА СЦЕНЕ ДЕЛАТЬ НЕ БУДЕМ! Потому что мы этого делать не хотим. А еще потому, что в отличие от заслуженных звезд эстрады мы не умеем делать это по команде и по заказу... Я встал и уже набрал в легкие воздуха, чтобы заявить им об этом уже, наверное, в десятый раз, как вдруг самолет мощно тряхнуло, и я только клацнул зубами.

Все испуганно повскакали с мест. В студию вломилась Самогудова:

– Бегом в салон, уродцы!!! Застегните ширинки, пристегните ремни!

Глава четвертая.

«Последний дюйм» и радушный совхоз