Остров русалок

Через несколько часов нас разбудила стрельба — мы уже научились ее узнавать. В те дни такое случалось часто: рывком приходишь в себя, на мгновение охватывает страх и хочется прижать детей к себе. Как обычно, Чжун Бу обнял нас всех разом. По олле эхом разносился звук чьих-то шагов. В комнату долетали крики и хриплый шепот. Потом воцарилась тишина. Малыш вскоре задремал, потом расслабились и напряженные тела старших детей, и брат с сестрой погрузились в сон. Мы с Чжун Бу лежали и слушали, что будет дальше, но в конце концов тоже уснули.

Когда рассвело и мы с Мин Ли вышли собрать сушеный навоз и принести воды, оказалось, что во дворике перед домом стоит Ми Чжа. Выглядела она лучше, чем в нашу прошлую встречу восемь месяцев назад: волосы блестели в лучах утреннего солнца, глаза сияли. Изо рта вылетали облачка пара. Она была одна.

— Что ты тут делаешь? — спросила я удивленно и слегка настороженно. Конечно, я обрадовалась, что у подруги все в порядке, но, помня, на какой стороне ее муж, все равно не могла забыть об осторожности.

Не успела она ответить, как Мин Ли закричала:

— А где Ё Чхан? — Обоим детям в июне должно было исполниться четыре — достаточно, чтобы помнить друг друга, хоть мы и нечасто виделись.

Ми Чжа улыбнулась ей в ответ.

— Он поехал с отцом навестить бабушку и дедушку в городе, а по пути они завезли меня сюда, потому что, — она перевела взгляд на меня, — я хотела навестить давнюю подругу.

У меня накопилось множество вопросов, но сначала надо было исполнить долг вежливости.

— Ты поела? Останешься переночевать? — Одновременно я пыталась сообразить, чем накормить Ми Чжа, где ее уложить в маленьком домике учителя и что на это скажет Сан Мун.

— Нет, это ни к чему. Днем муж за мной вернется. — Ми Чжа склонила голову набок. — Дай мне кувшин, и пойдем к деревенскому источнику. Я хочу тебе помочь.

Мин Ли побежала за еще одним кувшином, а Ми Чжа обхватила ладонями мое лицо. Я не могла понять, то ли она изучает следы невзгод, то ли запоминает меня, чтобы хватило до следующей нашей встречи. Так или иначе, в каждом ее прикосновении чувствовалась любовь. Как я вообще могла сомневаться в Ми Чжа?

Мин Ли вернулась, таща корзину с кувшином для воды. Ми Чжа закинула корзину за спину, взяла меня под руку и сказала Мин Ли:

— Показывай дорогу.

У Ми Чжа была очень легкая походка. В ее шагах чувствовалась хрупкость, скрывавшая силу ее тела и разума. Присутствие подруги одновременно радовало меня и беспокоило: в те дни страх, любовь и тревога всегда шли рука об руку.

Я услышала впереди шум суматохи. Меня тянуло вернуться домой, но долг женщин и девочек — носить воду для всей семьи. В Пукчхоне колодец находился на площади, так что именно туда нам и пришлось идти. Нас с дочерью больше не приводили в ужас звуки стрельбы по ночам, и, к сожалению, вид мертвого тела нас тоже не пугал, а вот Ми Чжа, когда мы вышли на площадь и увидели на носилках тела двух солдат в мундирах, громко охнула от страха. Обоих убили выстрелами в грудь. Пятна крови, проступившие сквозь рубашку, напоминали причудливые цветы. Над телами спорили примерно с десяток старейшин.

— Надо отнести их в военную штаб-квартиру в Хамдоке, — сказал один из стариков. — Так мы докажем, что не имеем отношения к их смерти.

— Ни в коем случае! — возразил другой. — Так мы лишь подтвердим, что допустили убийство солдат в нашей деревне.

— Что значит «допустили»? Ведь это они должны были защищать нас от повстанцев…

Ми Чжа стала белее морской пены. Я взяла подругу под локоть, и мы втроем протолкались мимо старейшин к колодцу. Набрав полные кувшины воды, мы поспешили обратно, стремясь побыстрее добраться до дома.

— Если мы отнесем их в Хамдок, военные отомстят.

— Если мы их не отнесем, вот тогда они отомстят.

— Но мы же ничего не сделали! — закричал другой старейшина, будто его крик мог вернуть солдат к жизни.

Выйдя на олле, Мин Ли принялась радостно болтать, будто ничего не произошло.

— А Ё Чхан хорошо считает? Он уже выучил какие-нибудь буквы? Смотри, я умею считать! Один, два, три…

Но зрелище смерти, ставшее для нас привычным, мою подругу все еще пугало. Она по-прежнему была потрясена и не произнесла ни слова с тех пор, как мы оказались на площади.

— Лучше тебе идти домой, — заметила я. — Тут могут начаться неприятности. Если что, Чжун Бу тебя проводит.

— Нет, все в порядке, — еле слышно проговорила она, а потом добавила уже громче: — Я согласна с тем старейшиной, который предлагал отнести тела в Хамдок. Военные поймут, что здешние жители ни в чем не виноваты.

На первый взгляд мы с подругой остались прежними: она легкая по натуре, я приземленная; она умная, я простая. Но ситуация изменилась. Теперь мне казалось, что Ми Чжа будто нарочно не видит, что творится вокруг. В Хамдоке расположились военные, на школьном дворе жили беженцы. Там убивали людей. Положение мужа, скорее всего, давало ей защиту, но разве это повод не замечать ужасных событий? И все же я не стала спорить: мне хотелось воспринимать ее как подругу, а не как жену Сан Муна.