Остров Сахалин

Здесь оказалось неожиданно многолюдно, пока мы с Масахирой ели на кухне яичницу, в кафе собралось изрядное число людей, наверное, из-за погоды. Да, с моря задувал ледяной ветер и периодически сыпался снег с неба, в зале сидели семнадцать человек, я пересчитал их из кухни. А может, из-за чая набрались. Официант разносил по залу чайники, сегодня можно было заказать чайник и дальше доливать сколько угодно кипятка. Я устроился за столиком перед сценой и выложил на стол книги. Десять штук. Дома в цинковом ящике хранилось еще сорок. Я открыл книжку.

Масахира схватил за руку хозяина ресторана, притащил его ко мне и предлагал отличный план – посетителям, купившим пять банок пива, предлагать в подарок книгу стихов, автор ничего против не имеет, особенно если назавтра самого автора и его лучшего друга накормят обедом.

Автор ничего против не имел. Из подсобки показался повар, он протиснулся в дверь спиной и вытащил за собой пурпурное пианино. Хозяин и Масахира попросили после каждого стихотворения брякать на клавишах что-нибудь ободряющее и улыбаться. Автор согласился.

Я прочитал первое стихотворение.

Я не люблю читать вслух. Стихи, произнесенные с бумаги, теряют половину, а то и больше, но людям лень читать глазами, им удобнее слушать. На крыше пианино остался след, видимо, вчерашний пианист приложился здесь лбом, это меня ничуть не смутило, закончив стихотворение, я подошел к фортепиано. Играть я не умел, поэтому просто растопырил пошире пальцы на правой руке и брякнул по клавишам. Пианино издало дребезжащий звук, тут уж все на автора посмотрели. Масахира картинно захлопал в ладоши.

А я приступил ко второму стихотворению, решил читать по очереди, не мудрить. На середине дверь в «Зуб водяного» открылась, и появились новые посетители, странные для этого места, – женщина лет тридцати пяти и девушка, пожалуй, старшеклассница. Обе из верхнего города, это сразу видно. Кажется, они замерзли, поэтому и заглянули, устроились у стены, с краю. Заказали чай с пряниками. Я начал читать третье стихотворение, на этот раз громче, чтобы было лучше слышно.

Третье стихотворение в сборнике мне не очень удалось, цветистое слишком, но я знал, как его прочитать хорошо.

Странная девушка, по-настоящему странная. Синие глаза, настолько, что мне показалось, что она носит линзы с подсветкой. У ее матери были похожие глаза, однако не такие… лучистые, что ли, если в них и плескалось когда-то море, то уже давно пересохло.

Я читал стихи. Думаю, я их хорошо читал, лучше, чем обычно, хотя обычно… обычно я их читаю себе, кошке или крабам, когда кошка в паршивом настроении неделю прячется на чердаке. Старухам, когда они спят на лавке. Иногда я читал их в Университете, раз в месяц, когда там собирались любители литературы. Они смотрели на меня с уважением, у меня была настоящая книга, бумажная, в настоящей обложке.

А она слушала меня.

Я читал, перелистывая страницы, забыв брякать на пианино, Масахира брякал за меня, а потом тоже забыл. Пожалуй, в тот вечер я читал действительно хорошо, некоторые посетители отвлеклись от тарелок и слушали.

Я прочитал полкниги, мне похлопали, она тоже старомодно хлопала в ладоши и улыбалась. Официант принес горячий чайник, я отодвинул книжку, налил чаю, стал пить.

Она и ее мама подошли.

– Вы с детства хотели стать поэтом? – спросила она.

– Кажется, да.

Ее мама вежливо протянула деньги за две книги и попросила подписать каждую.

Имя у нее оказалось тоже странное, хотя и красивое, я сразу вспомнил, откуда оно.

– А вы кем хотите быть? – спросил я в ответ.

Девушка пожала плечами:

– Не знаю пока. У меня еще время есть. А вы будете еще читать стихи?

Я собрался дочитать вторую половину книги, но официант сказал, что пора заканчивать, посетители могут заскучать, еще одно стихотворение, не больше.

– Давай из нового! – выкрикнул пьяный Масахира. – Чтоб зашло!

Я достал листок. Я еще не успел его хорошо запомнить и поэтому читал по бумажке, хотя я, если честно, люблю по бумажке, это совсем другое, нежели по книге.

Масахира фальшиво, но буйно сыграл вступление из марша Белых Торпедоносцев. Все посмотрели на нас.

Я прочитал стихотворение.

Я его не очень хорошо прочитал, плохо, кажется, я все-таки ожег язык и теперь слегка присвистывал. Меня никто уже не слушал, только она и ее мать.

– А это стихотворение в книжке есть? – спросила она. – Про будущее и единорога?

– Нет, – ответил я. – Я его только сегодня сочинил.

– Можно я перепишу?

Я сунул руку в карман, достал листок и протянул ей. Она взяла листок и спрятала в книгу. Ее мама засмущалась и стала предлагать заплатить за листок отдельно, но я отказался. Масахира бил по клавишам пианино и топал ногами.

– Вы очень хороший поэт, – сказала ее мама. – Возможно, лучший из нынешних.

– Спасибо, – кивнул я.

– До свиданья. – Ее мама улыбнулась и направилась к выходу.

Масахира сломал пианино. Публика развеселилась, кто-то свистнул.

– Уже поздно, – сказал я. – Время позднее. Вам, кажется, пора.

– Я хочу увидеть будущее, – сказала она.

– Я тоже, – сказал я.