Остров сирен

– Убивать надо этих маленьких уродов! – процедила она в ресторане на пляже, когда рядом в песке громко возились два пятилетних пацана. – И родителей их штрафовать! Почему мы из-за их ублюдков должны страдать! Дети отвратительны! Я бы вообще держала их взаперти. Пока не научатся себя вести!

Словом, Анжелка, и правда, для Сони – не лучшая компания.

– Мы бы хотели с Соней поговорить, – сказала Маша. – Может, взять ее к нам.

– Не надо. Сами разберемся! – сказал Власик.

И ошибся. Запищала рация. Его лицо вытянулось. Он матюкнулся. И сказал:

– Сюда идут карабинеры.

– Зачем? – тупо спросила я.

– Кого-то арестовывать, дорогая.

И Власик бросился в дом.

Карабинеры были прекрасны. Четверо идеально сложенных парней с пистолетами на поясе брутально вышагивали по дорожке, а рядом с ними семенил охранник из КПП на вилле.

При виде нас карабинеры замедлили шаг. Их старший – пошире в плечах и покряжистей, с кустистыми сросшимися бровями – остановился, всмотрелся нам в лица. Тут мы все трое замерли. Знакомиться с прекрасными карабинерами ближе не хотелось. И они зашли внутрь.

– Только бы не Соню! – думала я.

Но дверь открылась – и двое парней вышли, сопровождая пошатывающуюся Марину с застывшим взглядом. Почему-то было видно: ей абсолютно все равно, куда и зачем ее ведут. Еще двое служивых направились в сад. Как потом выяснилось – эксгумировать труп собачки.

Власик семенил за Мариной, приговаривая:

– Я сейчас позвоню адвокату. Ничего без него не говори и не подписывай!

На секунду остановился возле нас. Отрывисто сказал Анжеле:

– Давай быстро домой! Позвоню, проверю. Прими таблетки! И так у тебя нервы ни к черту!

Я отметила, как переменились роли у них в семье.

А он просительно обратился к нам:

– Девочки, не могли бы вы сегодня здесь переночевать? С Соней?

– Ну уж нет! – сказала я. – Давайте мы ее к себе заберем!

– У вас не получится, – вздохнул Власик. – И потом, здесь она под охраной. Ну хоть поговорите с ней. Может, вам она откроет.

И он покатился следом за удаляющейся процессией.

Мы остались осмыслять увиденное.

Значит, все-таки Марина? Была первой сиреной, за что-то Игоря прокляла. А теперь отомстила за все. И мужу, и Тамарке. А до Полинки просто не дотянулась. Не успела. Хотя отравленную рикотту все же прислала.

Я вздохнула. С одной стороны – хорошо, что все закончилось. Если это Марина, все более-менее сходится. Правда, Эля с ее кражей выбивается из картины мира. Но нас еще на общей терапии учили: если у пациента колет в правом подреберье, тошнота и боли в области сердца, отдающие в руку, что это значит? Это значит, что у пациента два разных заболевания. Преступников вполне могло быть двое.

С другой стороны – когда человек с тобой пооткровенничал, ты невольно проникаешься к нему сочувствием. Мне было жаль Марину, особенно после того, как я услышала ее красивый голос…

– Но собаку-то свою она не могла отравить, – задумчиво сказала Машка.

– Она? Она могла! Я всегда знала! – прошипела Анжелка. – Она всех ненавидела! Меня! Игоря!

Я вздохнула. Вот есть же такая порода людей: что бы ни случилось, говорят только о себе. И свято уверены, что и все остальные люди, а также стихии, включая климатические осадки в виде снега и дождя, движимы лишь одной целью: досадить лично им. Не удивлюсь, если Анжелка считает, что в этой цепи покушений и убийств она – главная жертва…

– Что ты все-таки хотела проверить? – спросила Машка.

– Неважно! Ты же видела – полиция все уже проверила! – Анжелка говорила это с таким радостным облегчением, что я перестала сомневаться.

– Она просто блефовала! – шепнула я Машке на ухо.

Соскучилась дома, любопытство замучило. Вот и придумала повод явиться на виллу. Нас притащила для отмазки.

Ну не может человек, отправляющийся опознавать убийцу, пятнадцать минут выбирать для этого туфли.

Хочу адвоката!

Перед комнатой Сони в кресле сидел белобрысый охранник, которого мы уже видели в гараже. Он играл на телефоне в стрелялку.

Было похоже, будто дочку Игоря посадили под домашний арест. Но оказалось – она сама себя посадила.

– Дуркует девчонка, – сказал охранник без всякого сочувствия. – Приехала с острова. И здесь заперлась. Открывает два раза в день. Берет еду. Причем заставляет меня ее пробовать. Цирк! Потом тарелки только назад выставляет. Грязные.

– У девочки убили отца. Ей нужен врач. Психолог, – заволновалась я. – Нельзя оставлять ее в таком состоянии.

– Она сама кого хочешь до психушки доведет, – сказал охранник. – Я уже Влас Палыча просил меня сменить.

Машка, не дослушав, забарабанила в дверь:

– Соня, открой! Это Маша и Лена! Мы хотим поговорить! Пожалуйста!

Про то, что рядом стоит еще и любительница детей Анжелка, Машка решила пока не сообщать.

За дверью было тихо. Машка заколотила изо всех сил.

– Убирайтесь, – сказал голос Сони из-за двери.

– Соня, давай поговорим! – вступила я. – Все в жизни бывает…

– Вот только не надо самодеятельной психотерапии, – насмешливо сказала девчонка. – Не тряситесь. Я не собираюсь покончить с собой. Кстати, имейте это в виду.