Остров убийц

Он действительно понял. Весь этот разговор был затеян с одной-единственной целью: навязать таблетки, убедить в их исключительной важности. Должно быть, весь персонал клиники сидел на каких-то психотропных лекарствах. Так легче управлять подчиненными. Недаром же Артему не раз и не два казалось, что он имеет дело не с обычными людьми, а с биороботами. Вот где кроется залог здешней дисциплины. Иначе как еще можно было удержать такое количество парней и девушек от тесного общения? Никакие побои не в силах обуздать природные инстинкты.

Наблюдавший за Артемом Морт усмехнулся и сказал:

— Сейчас ты думаешь, что я тебя пугаю. Таблетки можно помаленьку выбрасывать, притворяясь, будто принимаешь их. Таков ход твоих мыслей? Обрати внимание, я ни на чем не настаиваю. Но если сегодня или завтра ночью на тебя вдруг нападет бессонница — а рано или поздно это случится, — все же прими таблетку. Это убережет тебя от неприятностей. Ты нужен мне здоровым.

— Хорошо, — сказал Артем, решивший, что спрячет пузырек подальше и не прикоснется к нему по собственной воле. — Мы не закончили разговор о моем новом назначении.

— You are correct, — согласился Морт. — Ты прав. Мы вернемся к разговору после того, как я побеседую с Лилей и ее похитителями. Стеклов и Крючков — калачи тертые, они залягут на дно и могут продержаться на свободе достаточно долго. А вот Ивлева… Ее вернут сюда очень скоро. Намного раньше, чем ты думаешь, Артем. Вот тогда и поглядим. А пока ограничимся тем, что тебе выдан кредит доверия. Огромный кредит. И, что важно, беспроцентный. Хотя отрабатывать его придется в любом случае.

— За мной не заржавеет, — пообещал Артем.

В ту ночь он не смог уснуть до второго часа ночи. Мешали тревожные мысли. Доктор Морт говорил о поимке Лили с такой убежденностью, не оставляя места для сомнений. Промучившись без сна, Артем все же принял таблетку. Она сработала.

Глава 25. Возвращение блудной дочери

Рано утром, пока родители спали, Лиля тихонько прокралась в ванную комнату с одноразовым пластиковым стаканчиком и тестовой полоской на беременность. Задержка месячных длилась уже вторую неделю. Находясь на острове и добираясь домой, Лиля как-то забыла о таких вещах. Вчера вспомнила. И ужаснулась. Перемирие с родителями было весьма хрупким. Беременность мигом разрушила бы только-только начавшие срастаться узы прежних отношений.

Задрав ночнушку, Лиля села на унитаз и вздрогнула. Отец, как обычно, не удосужился поднять ободок и, как всегда, напрасно. Он не ленился, просто считал, что делать это — ниже его мужского достоинства. За состоянием стульчака приходилось следить женщинам. Лиля успела забыть об этом и попалась.

«В следующий раз нужно быть осторожнее, — подумала она, подставив под себя стакан. — И с унитазом, и вообще с мужчинами. Господи, неужели так трудно иметь при себе презервативы? Почему они всегда лезут наобум? И почему мы им позволяем?»

Это были риторические вопросы, не подразумевающие ответов и не слишком волнующие Лилю. Сейчас ее беспокоило другое. Один только определенный вопрос и такой же определенный ответ на него. Ах, как хотелось, чтобы ответ этот был отрицательным!

Лиля приготовилась окунуть узкую полоску в стакан, когда в дверь постучали.

— Пустишь меня? — спросила мать. — Мятного чаю на ночь напилась, пузырь полный.

— Сейчас.

— Ой, быстрее! Сил нет терпеть.

Лиля спрятала стакан в стиральную машинку, положила рядом полоску теста, спустила воду и вышла.

— Извини, что с горшка подняла, — пробормотала мать, проскальзывая мимо. — Боялась, что ты душ начнешь принимать.

— Ничего, — сказала Лиля, прислонясь к стене со сплетенными под грудью руками.

За дверью ударила тугая струя.

— Тебе темную стирку поставить? — спросил голос матери. — Мне нужно срочно зимние вещи постирать, чтобы до завтра высохли. Шарфы, гамаши, шапка, что там у тебя?

— Нет! — испугалась Лиля.

— Чего кричишь? Папу разбудишь.

— Не надо стирать!

— Ладно, ладно. Поставлю только свое.

— Я сначала душ приму.

— Полминуты потерпеть не можешь?

Раздалось бурление воды. Лиля услышала, как мать роется в загашнике для грязной одежды. Она дернула дверь.

— Мама!

— Сейчас.

И наступила тишина. В коридор, щурясь и почесывая волосатую грудь, вышел отец.

— Что за шум спозаранку? Вот же балаболки.

Голос его был хриплый и добродушный. Коридор наполнился запахом вчерашнего лука.

Мать вышла из ванной комнаты со стаканчиком и полоской теста.

— Поздравляю, — провозгласила она. — Результат положительный.

— Ты о чем, Катя?

Отец наклонился, чтобы понюхать содержимое стаканчика и отшатнулся.

— О том самом, Миша, — сказала мать. — Дочка наша не просто работала. Она из сил выбивалась. Так старалась, так старалась, что забрюхатела.

— А? — не понял отец.

Лицо у него стало такое, словно его ударили по голове, и он силился сообразить, кто это сделал и почему.

Лиля поняла, что еще минута промедления, и она опять вылетит из дома только на этот раз без денег и, возможно, даже без вещей. Отец ее был настоящий полковник. Запросто мог спустить по лестнице в одной ночной рубашке.