Острова, не тронутые временем

Мне очень хотелось попасть на борт океанского доу, чтобы выведать его секреты. Как-то целая флотилия их стала на якорь в зеленых водах занзибарской гавани. Я пробрался на парусник, с которого столбом подымался небольшой дымок — горели дрова. В отблеске красного пламени я увидел величавого старика в зеленом тюрбане, с тонкой бородкой. Все лицо его было изборождено морщинами; он сидел, поджав ноги, и курил наргиле после вечерней трапезы. «Как мы находим дорогу? — произнес он. — Иногда это совсем легко. Мы хорошо знаем берега — предки приходили сюда из Маската за много лет до нас... Над нашей головой вселенная, набитая звездами. Мы знаем звезды жаркого сезона и звезды холодных дней. Они всегда появляются в определенных местах, и это соответствует положению корабля. Такой-то порт лежит под той звездой, такой-то остров — под этой. Если мы далеко в море, а небо закрыто тучами — не беда. Найдем сушу, когда снова появятся звезды. А ведь есть еще и солнце. Зачем компас, когда солнце укажет дорогу? Мы не спешим».

Моряки с доу — восточные викинги. Суда их, подобно древним ладьям, не имеют укрытия, за исключением небольшой высокой кормы. Они несут маленькие треугольные и большие плетеные паруса. Главная мачта слегка наклонена вперед. Меня всегда удивляло, как она выдерживает большие нагрузки: ведь весь ее старый такелаж из кокосового мочала всегда изношен. Когда видишь судно вблизи, оно производит впечатление антикварного экспоната. Лишь на немногих доу сохранилась краска. Из широких щелей между досками несет тяжелым запахом дельфиньего или рыбьего жира и известки. Бушприты некоторых доу украшены резьбой, а часто на них еще изображены и глаза, как это принято на всех китайских джонках. Грубо вырезана прямоугольная корма. Тяжелый руль, подобный тому, который, наверное, еще Ной мастерил для своего ковчега, удерживается кляпом.

Я видел, как делают доу. Это длительный процесс, требующий большого искусства. У арабского плотника немного инструментов, но он мастерски владеет ими, особенно теслом. Хорошую древесину вывозят из лесов Восточной Африки. Твердые, крепкие бревна — лучший материал строителей доу. Большое доу состоит из двух корпусов, пространство между которыми заполняется известью, чтобы сделать судно водонепроницаемым. Если даже шкипер ошибется и судно налетит на коралловый риф, доу не затонет.

В некоторых доу при постройке не использовалось ни одного гвоздя. Каждая планка, каждый кусок дерева, палубные надстройки и стрингера укрепляются деревянными колышками. Этот метод и обеспечивает столь долгую жизнь судну, в котором нет ржавеющих железных элементов. Вся оснастка доу: фальшборт, румпель, крепежные планки, рангоут — массивная. Стоит только ступить на борт и посмотреть на мощный шпангоут, как сразу становится ясно, почему доу так низко сидит в воде. Да и само судно очень крепкое. Оно имеет хорошие мореходные обводы, мощную носовую часть, бимс и корму, которую не захлестывают встречные волны. Некоторые доу, которые я видел на Занзибаре, достигали не менее ста футов в длину. На них можно было пускаться в кругосветное плавание. Когда видишь судно с тугими парусами, наполненными пассатом, и изящным форштевнем, отбрасывающим белую пену изумрудного моря, оно вовсе не кажется старомодным.

И все же плавание на доу представляет собой предприятие, которое переносит нас к заре освоения океана. Эти бывалые, прошедшие горнило всевозможных приключений суда Индийского океана несут с собой запахи всех грузов, которые им когда-либо приходилось перевозить: ладана и кожи, кофе и слоновой кости, ковров и фиников, тканей, риса, губок. Все это кучами сваливается на открытой палубе, а сверху сидят пассажиры с багажом. На доу всего несколько бочек с водой, но шкиперов, похоже, это волнует мало, и они редко подходят во время плавания к большим кораблям, чтобы пополнить запасы свежей воды. А если и подойдут, то скорее чтобы попросить табака или чего-либо в этом роде.

На доу просто решается и проблема еды. Пищу готовят в железном ящике, наполовину заполненном песком. Сама же команда может, кажется, бесконечно жить на диете из занзибарских апельсинов, риса, фиников и сушеного акульего мяса. Ночью на борт попадают летающие рыбы, привлеченные светом фонарей; иногда ловят черепах, заснувших на воде.

Безмятежное существование команды никогда не нарушают такие авралы, как мытье палубы или надраивание медных частей. Арабских моряков не пугает длительность рейса. Их пословица гласит: «Не считай дней месяца, которые тебя не касаются». Каждое утро, когда солнце еще не показалось на горизонте, раздается призыв к молитве: «Аллах Акбар!». А вечером, чуть солнце коснется синей кромки воды, капитаны снова превращаются в мулл. Все поворачиваются лицом к Мекке, падают на палубу, касаясь досок лбом, и молятся на коленях, пока не будут произнесены последние слова: «Мир вам, хвала аллаху!»