Острова Тубуаи

— Чушь какая, — сказал Сашка.

— Почему чушь? — обиделся Чика. — Классная мысль. Я сам додумался, чего ты?

— Не мысль. Хотя — тоже… Жмурики эти твои. Один лысый с клопом, другой волосатый. Сейчас придумал? — спросил Сашка.

— Не веришь?! — возмутился Чика. — Ну и дурак! Спроси у дядьки. Он тебе все расскажет. Были жмурики, поняли?!

— Не ори, — сказал я. — Черт с тобой. Были и были. Подумаешь…

Мы зашагали дальше. Мы прошагали по этой нескончаемой дороге уже всю землю, но Валька был по-прежнему свеж. У него только чуть потемнели на висках белобрысые волосы и над верхней губой, как усы, легла серая полоска. Он все также шел позади нас, но теперь было видно, что идет он медленно не от усталости, а от дурости — смотрит на степь, задирает голову к небу и улыбается. Когда мы смотрели на него, он махал нам рукой и тоже улыбался. Когда вдоль дороги вдруг сигала какая-нибудь тварь, мышь или ящерка — он и им улыбался. Он всегда всему улыбался, этот Валька. Даже когда лупасили его — он ведь и тогда улыбался. Хотя у него улыбаться было мало причин. Мы-то знали, что живется ему не слишком сладко.

Мамаша у Вальки — настоящая оторва. У них пьянки в доме не прекращались. Вальке приходилось заниматься на своей скрипке и готовить уроки черт знает где, даже на чердаке. Несколько раз он приходил ко мне домой. Мать оставляла его в моей комнате, на цыпочках выходила в коридор, как хрустальную закрывала дверь. Потом сидела в большой комнате, слушала Валькины гаммы и ревела.

Один раз Валька нечаянно вышел из комнаты — попросить воды, что ли. Увидел мать зареванной. Осторожно вернулся в комнату. Немного позанимался и стал прощаться.

Больше он к нам не ходил. Мать не узнала, что он видел ее. Я не рассказал. Она спрашивала о нем, просила привести, когда отчима дома нет. Но Валька виновато отнекивался, говорил, что занят. Потом я от него отстал. Я видел, как он тогда на мать посмотрел. Мне не надо было ничего объяснять. Я бы и сам никогда не пришел в дом, где терзают себя от того, какой я хороший.

Наконец-то впереди заблестела долгожданная вода. Показались карьеры — четыре симметричных, идеально ровных круга, обрамленных золотым песком.

— Земля! — почему-то пискнул Чика.

Мы спустились с крутого холма, сплошь поросшего ревенем, и замерли.

— Вот блин! — воскликнул Чика.

— Клево, — согласился Сашка.

…Мы лежим на песочке у карьера «Звезда». Этот карьер — Сашки Быкова. Так он его назвал. И мы не возражаем. Мы теперь богачи, у каждого из нас есть свой карьер. У Чики он называется «Командирский». У меня пока никак не называется. Я все еще не подобрал имя. Мне хочется назвать его как-нибудь звучно и просто, например, Млечный Путь или Альпы, но я смотрю в эту прозрачную воду, гладкую, точно зеркало у нас в гостиной, и недовольно морщусь — какие, к черту, Альпы?!

Всех опять насмешил Валька Кулешов. Валька назвал свой карьер «Анабазис».

— Что за зис-зис? — ухохатывался Чика. — Кулеш, ты воды, что ли, наглотался? Как-как ты его назвал?

— Анабазис, — улыбнулся Валька. — Это греческое слово. Оно переводится как путешествие вглубь страны.

— Какой страны, Валька? Нашей? — спросил Сашка. — Так куда уж дальше? От нас до Китая сорок км.

— Это не важно, какой страны. И вообще не важно, куда придешь. Главное — идти. И все.

— Щас стукну! — разозлился Чика.

— Да, Валь. Что-то закрученное слишком, — сказал я.

— Я знаю, — легко согласился Валька. — Но мне нравится. Это название мне Алла Александровна сказала. Моя учительница музыки. Еще она говорила, что всю жизнь хотела побывать на островах Тубуаи. Это в Тихом океане. Она мне карту показывала — такие махонькие точки на карте, посреди воды. Но Алла Александровна говорит, что теперь уже не побывает. Говорит, что всю жизнь к ним шла. И вот где оказалась.

— Ага. В Анабазисе. В жопе по-научному! — передразнил Чика.

Валька явно обиделся. Я врезал Чике подзатыльник.

— Чего ты? — заорал Чика, уворачиваясь.

— Я тоже ни фига не понимаю. Но говорит твоя училка красиво. Я хочу там побывать, на островах, — сказал я, чтобы утешить Вальку.

— Острова Тубуаи, — произнес Сашка, прислушиваясь к звучанию слов. — Да. Правда красиво.

— Фигня, — заявил Чика.

— И никакая не фигня! — горячо запротестовал Валька. — Вот ты представь: остров. В океане. Необитаемый. Маленький-маленький, и вокруг — ни одного человека! Алла Александровна рассказывала, там и такие есть. Места слишком мало и не живет никто. Можно сесть на берегу и целый день смотреть на волны. А можно взять лодку и уплыть, куда глаза глядят, так чтобы до самого горизонта земли никакой видно не было…

— Точно! — подхватил Сашка. — Карьеры, что карьеры? Завтра разнюхают про них и припрется кто-нибудь толпой, да хоть «четвертаки», и не будет у нас ни «Анабазиса», ни «Командирского», будем мы все тут вместе плескаться, как клецки в супе. А там, представляете, у каждого — свой остров. Личный! Маленький? Да пусть маленький, это даже лучше! Можно плоты построить и в гости друг к другу плавать!