Острые камни

– Тогда вы расскажите, как все было, Лайла.

Лайла медленно прошла к столику в противоположном ряду и села. Боком к Эйне, как будто не могла заставить себя взглянуть на нее.

– Когда мы беседовали, я рассказала вам правду. Кроме двух моментов: что Морен моя сестра и что Эйна была с нами в тот день. Втроем мы подошли к озеру. Мы с сестрой вошли в воду, Эйна осталась на берегу. Если она и уходила куда-то, мы не заметили в пылу ссоры. Потом мне стало плохо. В глазах потемнело. Я очнулась на берегу. Увидела Морен. Побежала домой. Я обезумела от горя и ужаса. Немного успокоившись, позвонила в полицию. Они приехали и забрали меня на допрос в участок, – Лайла посмотрела на свои пальцы, растопыренные на столешнице. Затем вполоборота развернула голову к Эйне, и из уголка ее глаза скатилась слеза. – Во время следствия они сказали мне, что ты дала показания, обвиняя меня в убийстве. Я была потрясена твоим предательством. Но я сказала себе, что, должно быть, ты испугалась. Ты чувствовала сильный стресс. Я не видела других причин, зачем бы ты решила выгораживать себя за мой счет. Мне не было известно про ссадины, сломанный нос. Наоборот, мне сказали, что только твое свидетельство, не подтвержденное уликами, мешает признать смерть Морен несчастным случаем, – Лайла уже плакала в открытую, даже не вытирая слез. – Потом ты отозвала свои показания, тебя исключили из числа свидетелей, дело закрыли как несчастный случай. Они сказали, что могли бы привлечь тебя за лжесвидетельство, но ты не подлежала ответственности по закону, так как в мае, когда ты давала показания, тебе было только тринадцать, даже если в начале июня уже исполнилось четырнадцать. Все эти годы я хранила тайну, что ты была в тот день с нами. Хотела спасти тебя от тени того ужасного случая. Чтобы тебе не задавали вопросы вроде: «Почему ты не помогла своей подруге, когда она тонула?», которыми незнакомцы на улице терзали меня. Но мне и в голову не приходило, что… – Лайла всхлипнула. – Я не знаю, по какой причине следователи скрыли твое преступление. Может быть, есть какой-то закон о защите малолетних преступников. Но я благодарна. Незнание позволило мне сносно прожить последующие годы, не хороня и тебя, как Морен. А потом пришли эти двое. Показали раны моей сестры. Которые ты нанесла ей, Эйна, потому что больше там никого не было! Я знала, что ты ревновала меня к ней. Но как ты могла пойти на такой чудовищный поступок? – голос Лайлы сорвался на визг. – Я защищала тебя всю жизнь, Эйна! И ты убила мою сестру! И не понесла никакого наказания! Потому что была достаточно взрослой для убийства и слишком юной, чтобы отправиться в тюрьму!

Эйна выслушала Лайлу, молча крутя в руках вторую выгорающую саму по себе сигарету.

– Нет, Лайла, – тихо сказала она. – Это я защищала тебя. От того, что ты сделала, от того, какая ты. Ты была моей лучшей подругой. Ты утопила сестру у меня на глазах, а я просто пошла домой и затаилась как мышь. Хотя молчать мне было очень, очень больно, потому что Морен была милая девочка и не заслуживала того, что ты сделала с ней.

Но уже в шесть утра следующего дня меня разбудили люди из полиции. Они были одеты в штатское и допросили меня в сквере неподалеку от дома. От них я узнала, что ты позвонила им сама и все рассказала. Я была уверена, что ты призналась в убийстве, как только успокоилась и в тебе заговорила совесть. В любом случае, хотя я и была готова солгать ради тебя, Лайла, я просто не знала, что говорить, чтобы наши версии совпали. Поэтому я сказала им правду: рассказала, что видела своими глазами. Умолчала только о твоем злобном шепоте, чтобы не усугублять твою вину.

Они спросили меня, уверена ли я, что действительно видела, как ты топила Морен. Они повторяли этот вопрос много раз. Не знаю, что их смущало. Но я была уверена. Все отпечаталось в моей памяти, как вырезанное острым ножом на древесной коре. Они сообщили, что ты, Лайла, утверждаешь, будто ничего не помнишь о содеянном. Что настаиваешь, будто потеряла сознание, затем, очнувшись, увидела Морен мертвой и решила, что с той произошел несчастный случай. И это перекладывало вину за убийство Морен на меня. Тогда я поняла: ты пытаешься меня подставить.

Несколько недель я спрашивала себя: как я могла так обмануться в тебе, как ты могла так поступить со мной?! Потом мне сообщили, что ссадины на твоих руках, возможно, полученные во время борьбы с жертвой, насторожили следствие и заставили усомниться в твоих показаниях. Еще чуть позже мне было объявлено: эксперты пришли к выводу, что ты совершила убийство в состоянии паталогического аффекта, которое привело к последующей потери памяти. Так как ты не осознавала своих действий и не могла контролировать себя во время преступления, тебя должны были освободить по решению суда.