Остывший Мир (СИ)

   Да,  отозвался Юра.  Но зато он теперь в лучшем мире. Может, уже рассказывает свои истории там?

  Сергей отрицательно покачал головой.

   Нет. Его просто больше нет. Я не верю в загробную жизнь.

  Настала очередь Юры задуматься. Но потом он ответил:

   Я никогда не понимал атеистов. Если итог жизни для них всегда одинаков и кончается смертью, какой вообще смысл в их жизни? Как говорится, хочешь сей, а хочешь  куй. Ты поживёшь немного лет, потом тебя не станет и тебе будет всё равно.

   Получается, ты ищешь смысл жизни в смерти? Для меня смысл жизни очевиден. Рождение человека  это не более чем случайность. Никто не планирует твою жизнь наперёд, никто не знает заранее, каким ты человеком станешь и что ты должен сотворить. У случайности нет смысла, а значит, единственный смысл жизни человека  сделать своё существование осмысленным. Как пелось в одной древней песне  «Своею жизнью ты жизнь увековечь».

   Слишком возвышенно.

   Возможно. Помню, когда-то в Виртуале я прочитал заметку одного парня, который сказал, что купил в магазине десять тысяч шариков. Сложил их в тару и стал каждый день выбрасывать по одному. Таким образом он отсчитывал свои оставшиеся дни. Потому что жизнь  это не нечто осязаемое, и для того, чтобы отчётливо видеть, как твоё время истекает, надо иметь этому вещественную замену. И каждый день он, выбрасывая по шарику, ощущал, как медленно, но верно проходит его жизнь. Ведь, если подумать, десять тысяч  это не так уж и много. Тогда я не воспринял эту историю всерьёз, в конце концов, я и так прекрасно знаю, сколько мне осталось жить. Но сейчас, глядя на свою жизнь, я задумываюсь о том, что тот парень, возможно, был и прав. Мне тридцать, и я отчётливо понимаю, что немало своих лет я потерял зазря.

   Десять тысяч, говоришь?  усмехнулся до этого момента тихо сидящий Павел.

  Он повернулся к ним.

   Все мы немного умираем со временем. И дело не только в том, что наше тело полностью обновляется в течение некоторого времени. Мы обновляемся полностью намного раньше, чем те десять лет, за которые якобы каждый атом в нашем теле заменяется другим. Сергей, вспомни, каким ты был в десять лет. Помнишь едва, ведь так?

   Это было двадцать лет назад.

   Но это совершенно точно было с тобой, не так ли?

   Конечно со мной.

   Вспомни, каким был молодой Сергей. Как он себя вёл. О чём он думал, чем занимался, что его беспокоило, а что нет. Представь, что ты мог бы вернуться в прошлое и взять его к себе, скажем, на день. И вот представь  ты показываешь его кому-нибудь из своих знакомых и спрашиваешь, насколько вы похожи? Родственники, скажут тебе. Но если ты спросишь, являетесь ли вы одним и тем же человеком, тебе вместо ответа покрутят пальцем у виска. Потому что вы не похожи. Между тобой в десять и тобой в тридцать такая же огромная разница, как между тобой и твоим сыном. Никто ведь не скажет, что ты и Коля  один и тот же человек, не так ли? Так не выходит ли, что тот, десятилетний Сергей, уже давно умер? Его ведь больше нет. А взрослый дядечка, с которым я сейчас разговариваю, похож на него разве что внешне. А что будет ещё через двадцать лет? Представь, что будет пятидесятилетний мужик, который считает себя Сергеем. Но разве он будет тобой в полном смысле этого слова? Он даже не сможет вспомнить, что ты делал и чем ты жил в это время. Для него всё это  экспедиция, твой умерший дед, твоя жена и твой сын  будет не более чем пустым звуком. Воспоминанием, столь же осязаемым, как какая-нибудь фотография. Зря ты, Сергей, думаешь, что у тебя есть время. Ты умрёшь намного раньше, чем состаришься.

   Но ведь это постепенное изменение. Я сегодня тот же, что был вчера. Никто не умирает в одночасье, и вместо него не появляется другой человек.

   Недавние воспоминания всегда свежи. Но именно это меня больше всего пугает. Ты никогда не сможешь нащупать ту границу, когда ты, вчерашний, умер. Просто в один миг ты можешь попытаться вспомнить какое-то событие и поймёшь, что для этого тебя значит не больше, чем истории твоего деда, рассказанные когда-то. Не живи вчерашним, не откладывай на будущее, не ищи смысла в смерти и не жди её. Поэтому идея собрать десять тысяч шариков, конечно, хорошая, но наивно полагать даже то, что эти десять тысяч у тебя есть. Я бы взял полторы сотни, не больше.

  На какое-то время установилась тишина, нарушаемая лишь поскрипыванием гусениц под балком и дребезжанием посуды внутри кухонной машины. Потом Павел задал следующий вопрос:

   Как умер твой дед?

   У него был НП-вирус, поражающий нервные ткани. В последние дни ему стало хуже, а на днях у него внезапно остановилось сердце. Медицинское кресло не смогло его запустить вновь.

   Плохая смерть,  ответил Юра.  Лучше уж не мучиться.