Освободители

«Если ты посмотришь на жизнь отца, то обнаружишь в ней много полезного для себя. Если будешь помнить о его жизненном опыте, то никогда не собьешься с честного пути. Не стремись завоевывать всеобщее расположение. Вполне достаточно, что тебе никогда не придется краснеть за то, что ты сделал.

…Я думою, что твоему уважаемому отцу эти качества были присущи в гораздо большей степени, чем кому-либо еще из живших в нашем веке. Исключением можно считать только Фридриха Великого. Твой отец обладал ясностью ума, которая позволяла ему с легкостью решать даже самые трудные и запутанные задачи. У него была такое ощущение жизни, что все казалось ему значительным.

Жизнь твоего отца, правильно осмысленная, могла бы стать примером высокой нравственности и войти в историю человечества. Я не могу вспомнить имени человека, чья жизнь могла бы служить таким же примером для подражания. Его непоколебимая честность, неутомимый труд и непреклонная стойкость должны стать образцом для молодых людей вашего поколения.

Понять, как невероятно трудна была карьера твоего отца, может только человек, на собственном опыте познавший нравы испанского двора, его порочность и фаворитизм, ту антипатию, с которой испанцы относятся к иностранцам. Хотя твой отец был ирландцем — чем я очень горжусь, — испанцы обычно называли его „английским наместником“. Это прозвище не раз ставило его на край гибели».

Маккенна особенно настаивал на том, чтобы Бернардо научился как следует обращаться с карабином, саблей и копьем. Учителем Бернардо был драгунский сержант. Он учил его ездить верхом на лошади, как подобает настоящему военному, и командовать солдатами. О’Хиггинс серьезно взялся за изучение военного дела. Росас тем временем получил фактический контроль над деятельностью хунты в Сантьяго. Экономической монополии Испании пришел конец. Церковь находилась скорее под контролем новой хунты, а не Испанского государства. Через Анды в Буэнос-Айрес была послана армия. Она должна была поддержать войска Буэнос-Айреса в их борьбе против военной экспедиции из Испании.

Росас созвал национальный конгресс, чтобы обеспечить еще большую поддержку существующему режиму. О’Хиггинс в целом одобрял деятельность Росаса. Находясь в Консепсьоне, Бернардо писал: «Я убежден, что первый конгресс в Чили обречен проявить юношеское невежество и быть виновным во всех глупостях. Это неизбежное следствие нашего настоящего положения, ведь у нас нет ни знаний, ни опыта. Но нам нужно когда-то начинать, и чем раньше мы это сделаем, тем лучше будет для нас».

Маккенна начал организовывать национальную армию, которая должна была насчитывать тысячу солдат. Национальную армию поддерживало двадцать пять тысяч народных ополченцев. Маккенна также предложил основать военное училище, укрепить порты и построить арсенал. Но оппозиция Росасу начинала возрастать. Его обвинили в коррупции и в том, что он назначал на все посты в государственных учреждениях своих людей. Росаса серьезно критиковали и за то, что он послал чилийские войска в Аргентину, тогда как Чили сама находилась под угрозой испанского вторжения. Сантьяго и Консепсьон активно полемизировали друг с другом.

В июле 1811 года Росас подал в отставку. Власть перешла к хунте «умеренных». Она состояла в основном из землевладельцев, живущих в Сантьяго и его окрестностях. Очередной корабль, пришедший в Чили из Испании, привез послание с просьбой о финансовой поддержке Фердинанда VII в его борьбе против французов. Чилийцы ничем не помогли, тем самым подчеркнув свою все возрастающую независимость.