Освобождение Ислама

Что касается иудаизма, то есть два иудаизма. Есть иудаизм, который ничем не отличается от ислама, но он кончился в 135 году, во время восстания зелотов, и все истинные евреи были тогда убиты. Те иудеи, которые остались после восстания, – на самом деле вавилоняне, принявшие иудаизм, точнее вошедшие в традицию Мусы (Моисея) и изменившие ее. Иудаизм современный состоит из целого ряда компонентов, которые не имеют никакого отношения к традиции Моисея. Это в первую очередь Талмуд как комментарий к Торе. Сама Тора, как известно, во время вавилонского плена была потеряна, уничтожена вавилонянами и восстановлена по памяти Ездрой, но на этом перипетии Священного писания не кончились. Римляне тоже уничтожили Тору, и она была в обратном переводе восстановлена с Септуагинты, с греческого. Таким образом, она дважды восстанавливалась, что снимает вопрос о ее прямом присутствии. Раввины прекрасно понимают это и сами говорят, что признают письменную Тору постольку, поскольку есть Тора устная, то есть устная Тора является реальным, прямым подтверждением авторитета письменной. А что такое устная Тора? Устная Тора – это Тора преданий и комментариев, она также опирается на Талмуд, который является ее толкованием. Опять, таким образом, возникает некая корпоративная каста, причем истоками своими уходящая не в Израиль, ушедший под водительством Моисея из Египта, она уходит в жреческую касту вавилонян, поэтому я вообще не понимаю, как может религия, явленная Мусой, называться “яхудийат”. Иудаизм должен называться (и он так назывался) “мусайят”, потому что название “яхудийат” закрепилось после возвращения из вавилонского плена. Но в Вавилоне осталась огромная диаспора; считается, что какое-то время там жило не менее 300 тысяч евреев, это огромная цифра. В 70—72 году – Римская война и второе уничтожение Храма, а в 132 году – восстание Бар Кохбы. Надо представить себе его последствия, ведь в то время быть евреем в средиземноморском регионе означало непримиримую вражду и преследование римлян.

Мы имеем дело с воспроизведением одной и той же парадигмы. Существует некая корпорация, которая как на страшную угрозу реагирует на послания пророков и принимает все меры, чтобы создать так называемые “исторические” иудаизм, христианство, не имеющие ничего общего ни с целями, ни с тем проектом, которые приносились в мир потомками Ибрагима. Это модель универсальная, она, кстати, существует и вне авраамизма. Возьмите Будду, возьмите Заратустру – модель действует.

Это универсальная парадигма, потому что фактор клерикализма тотален, глобален, охватывает все века и на самом деле продолжается сегодня.

– Чем вы можете это объяснить?

– Просто устройством человека.

– Почему это продолжается бесконечно? Иначе не может быть?

– Вы знаете, Лысенко рубил мышам хвосты и ждал, когда начнут рождаться мыши без хвостов. Но они рождались с хвостами, сколько он ни старался. Лысенко считал, что ген – это глупая буржуазная выдумка, а ген является некой записью, в которой указано, что мыши проложено иметь хвост. Это ответ на ваш вопрос.

Клерикализм существует потому, что жреческий тип человека является наиболее продвинутым, наиболее полно осуществляющим гуманоидные человеческие черты; поэтому жрец всегда будет торжествовать над всем остальным.

Это не значит, что подчинение жрецу не является рабством. Пророк обращается к сирым, обездоленным, угнетенным, он открывает им другие, новые перспективы. Перспективу, ведущую на абсолютно другую дорогу, в абсолютно другой свет, нежели теократическое государство, скажем, типа восточной деспотии, сатрапий древности, где государство – храм, вокруг которого эшелонами располагались официальные слои, а в центре был человекобог, оптимальное выражение которого – жречество, высшее жречество. Вы же знаете, что жрецы считают себя теофанией, воплощением Бога. Брамины говорят, что они, их каста, созданы из головы Брамы. А христианские попы – что церковь – тело Христово. Они абсолютно убеждены, что без них свет во Вселенной меркнет, что они Богом данные и потому необходимы…

– Почему, на ваш взгляд, в исламе нет никакого магического священнослужения?

– Именно поэтому нет.

– Но все-таки мечеть – священное место, это храм…

– Мечеть – это место собрания для молитвы и для поклонения Богу, в котором не существует алтаря, завесы, в котором нет священника, стоящего спиной к Богу и лицом к пастве. Самое главное, что имам, который возглавляет молитву, так же стоит вместе со всеми перед Богом. Он предстоит пастве только для того, чтобы остальные, глядя на его движения, синхронизировали свои; он является эталоном этих движений.

– А сакральный, литургический момент присутствует?