Освобожденный Эдем

За какие-нибудь тридцать лет, с 1914 по 1945 год, человечество опять вернулось к тому, с чего начинало. Будущее, по крайней мере в пределах западной, евро-атлантической цивилизации, из предполагаемого благоденствия вновь превратилось в проклятие, в чудовищные жернова, неумолимо перемалывающие настоящее. Страх перед грядущим усилился в период «холодной войны», когда единственной зримой версией будущего представлялась картина всеобщего ядерного уничтожения. Будущего не хотел никто. Все хотели лишь настоящего, пусть даже самого мрачного и несправедливого.

Не внес ничего нового и короткий период надежд, вызванный распадом СССР. Уже через десять лет стало ясно, что крушение мировой системы социализма (обвал социалистического проекта, конкурировавшего с демократическим проектом Европы) не привело к объединению коммунистической (коллективистской) и либеральной (индивидуалистической) страт европейской цивилизации. Более того, добившись распада биполярного мира и решения в свою пользу «векового конфликта», который, как теперь очевидно, стабилизировал послевоенное существование, победители не смогли предложить человечеству внятный сценарий прогресса. Концепция «продолженного настоящего», то есть удержания любой ценой существующей ситуации, возобладавшая ныне в странах западного ареала, накапливает энергию «отсроченных изменений» и ведет к новому цивилизационному взрыву.

Это сейчас ощущают все.

И, возможно, единственным средством преодолеть новый страх перед будущим является его сознательная демифологизация. Будущее — это не божество, несущее человечеству исключительно благоденствие, но это и не голодный демон, не монстр, не дракон, готовый пожрать цивилизацию и культуру.

Будущее — это нечто совершенно иное.

Погружение в Хаос

Сначала обратимся к метафорам.

Будущее довольно часто сравнивают с тем местом реки, которое неумолимо приближается к водопаду. Затем колоссальная масса воды рушится вниз и после пены и бурных водоворотов, образующих современность, переходит в спокойное течение прошлого. При этом подчеркивается принципиальная разница между прошлым и будущим: прошлое мы знаем, но изменить не можем; будущее, напротив, скорее всего поддается воздействию, но зато ничего определенного о нем сказать нельзя³. Будущее также иногда сравнивают с пушкой, которая, оглушительно выстрелив в нас событием, сама — силой отдачи — откатывается назад и поэтому вечно недостижима⁴

. Здесь следует обратить внимание именно на недостижимость будущего. Оно всегда ускользает от нас, пребывая где-то за линией горизонта. Можно также вспомнить классическую китайскую стратагему «Извлечь нечто из ничего», на наш взгляд, вполне приложимую и к нарицанию будущего.

Метафоры, как всегда, говорят одновременно и слишком много, и слишком мало. Они хорошо отражают суть будущего — его вещественную неуловимость, но они не в состоянии объяснить нам механизм этой неуловимости. Попытка же перейти от знания художественного, опирающегося на образ и эмоции, к знанию рациональному, основанному на логике и рассуждениях, приводит к общеизвестному парадоксу: будущее — это то, чего нет и чего даже в принципе быть не может. Пока будущее не наступило, оно просто не существует, представляя собой условность, не обладающую никакими реальными характеристиками. Когда же будущее наступает, что, кстати, удается зафиксировать далеко не всегда, оно мгновенно превращается в настоящее и тем самым выходит за рамки собственного определения.

Если требуется еще одно образное сравнение, то будущее — это мираж, который рассеивается, как только к нему приближаешься.

Правда, в той же логической парадигме не существует и настоящее. Оно, подобно будущему, умирает практически в самый момент своего рождения. И потому настоящее представляет собою не длительность, имеющую самостоятельное физическое значение, а лишь тот «срез» временного потока, где будущее превращается в прошлое. Настоящее одномоментно. Линейной размерности по оси времени у него нет.

То есть, мы не способны определить данные категории «в чистом виде». Это связано, вероятно, с тем, что собственно время как характеристика бытия не определимо в координатах современной науки. Оно является одной из главных онтологических аксиом, связующих мироздание, и поэтому не поддается аналитической формалистике. Мы вынуждены определять категории времени исключительно через косвенные параметры — там, где время выражено, например, в последовательных формах развития.