От Альбиона до Ямайки

– Прошу в дом, – тем временем продолжил общение с дамами этот самый Генри. – Вы не находите, что в нашем захолустье невыносимо скучно? – Если бы он только знал, как расхохоталась прямиком ко мне в мозги Софочка! Тем временем наша кавалькада подъехала к крыльцу, где лакеи приняли поводья, а кавалеры помогли дамам покинуть седла. По дороге в гостиную удалось рассмотреть богатое убранство помещений и несколько показную роскошь. Мягкие диваны, просторные кресла, разговор о погоде и все той же провинциальной скуке – интересных тем решительно не находилось.

– А я вскоре пойду на флот юнгой! – высказался младший из мальчиков, Ричард, кажется.

– Как здорово! – немедленно вскинулась Мэри. – Вероятно, вы усиленно готовитесь к этому важному шагу? Изучаете судостроение, навигацию, устройство парусного вооружения и управление им?

– Меня обучают латыни, – чуть смутившись, признался парнишка. Ричард, точно.

– Как интересно! – захлопала глазами Софочка. – Это же язык науки! А нельзя ли и мне брать уроки. Скажите, как зовут учителя и где его можно найти?

– Он живет здесь же, в Клейдоне, – улыбнулся сэр Гарри. – Приезжайте к нам по понедельникам, средам и пятницам к девяти часам. Ричарду будет веселее в компании.

«Язык науки, говоришь», – обратился я к своей неугомонной носительнице.

«Аптекаря придется выдавать за личного лакея, – ничуть не смутившись, продолжила планировать Софи. – Нам его нужно в Кембридж посылать учиться на врача. А там без латыни делать нечего. Пилить или ковать и без него найдется кому. Или ты передумал создавать команду для завоевания мира?»

Вот такая она, эта дочь джентльмена. То ребенок ребенком, то как сказанет в стиле будущей потрясательницы Вселенной!

* * *

– Сонь, мне скучно, – взываю я к хозяйке нашего одного на двоих тела.

– Ты делаешься невыносимым, когда тебе не о чем подумать. Терпи. Это для пользы дела нужно.

– Завоевания мира? – захлопнулась. Явно рассердилась на меня за нытье. А мне-то каково! Представьте себе, что я должен чувствовать на уроке латыни! В момент, когда дома ученики в ожидании начала уроков что-то там куют без меня. С учетом дороги туда и сюда, выброшено по полдня трижды в неделю коту под хвост. Занятия в нашей школе перенесены на вторую смену, а я начинаю терять нить событий, развернувшихся с моей подачи. Ума не приложу, что натворит группа начинающих Эдисонов без присмотра опытного инженера. Они ведь сплошные исследователи и изобретатели просто в силу возраста. Хорошо, что мистер Смит присматривает за их творческими потугами.

А я вынужден присутствовать здесь, поскольку никуда из этого тела не денусь. Кстати, Сонька какие-то слова из этого мертвого языка знает. Кажется, латыни ее учить начинали, хотя преуспели в этом несильно. Присоединившаяся по настоянию матери Консуэллка – ноль без палочки. Машка здесь больше не отсвечивает, зато Аптекарь на редкость неуклюже исполняет роль слуги. Сначала тыкался ко всем с подносом, где стоит графин… нет, графины стеклянные… кувшин компота, который считается лимонадом. В конце концов главный ученик – младший сын хозяина дома – усадил этого недотепу рядом с собой, чтобы больше не мельтешил. Ну, и чтобы иметь напиток под рукой.

Так вот, Аптекарь этому самому Ричарду слегка подсказывает. Потому что каких-то крох латыни за время служения в аптеке нахвататься успел. Но отвечать на вопрос преподавателя ему не по чину. Сам-то он парень борзой, хотя и с тормозами. Но мне это изучение языка Вергилия, как серпом по… ладно, чего нет, того нет.

– Ты лучше придумай, как сделать лучше папин флейт, – прерывает поток моих возмущенных дерганий Софи. – Чтобы он стал крепче.

– Крепче? То есть как?

– Не ломался.

– В каком месте не ломался? – продолжаю вредничать я.

Пауза, в течение которой хозяйка общается с преподавателем, путая формы слов и структуру фраз, за что огребает фунт презрения с довеском замечаний. Исправляется, любуется на недовольную мину учителя и добавляет мне прямиком в ход рассуждений:

– Я читала, что мачты частенько ломаются, – на этот раз ужасно вредным голосом.

Мачты. Стволы деревьев, самой природой созданные для того, чтобы торчать вверх и не ломаться от ветров, воздействующих на естественные паруса – кроны. Хотя ломаются. Но чаще их целиком выворачивает из земли вместе с корнями. Стоп! Задача поставлена. Чтобы мачты не ломались. Напряженно вспоминаю, как вообще переламываются палки, ветки, сучья, жерди, рукоятки лопат. С треском, вот как. Потому что лопается та сторона палки, которая находится снаружи изгиба – наружные слои волокон рвутся. Да, разрыв волокон обычно начинается на выпуклой стороне, что особенно хорошо заметно, если древесина не слишком сухая. Точно, прочность на разрыв всегда намного меньше, чем прочность на сжатие.

Если рассматривать нынешние материалы, то прочнее всего сталь. Особенно она крепка в проволоке при растяжении ее вдоль направления волочения. Или проката, если мы берем полосу. А если катать холодной? Прикладывая к валкам неимоверные усилия слабыми мальчишескими руками…