От Альбиона до Ямайки

Насколько я правильно интерпретировал примененный папенькой термин «кабельтов», речь идет о расстоянии порядка пары сотен метров. Точнее ста восьмидесяти пяти, потому что с какой бы погрешностью ни измеряли окружность нашего шарика нынешние астрономы, больше, чем на один процент, они не прокинутся – наука-то в конце семнадцатого века уже не средневековая, а с заметным уклоном в систематичность. А кабельтовым называют десятую часть морской мили, которая составляет расстояние, которое нужно покрыть для того, чтобы продвинуться по меридиану на одну угловую минуту. Чтобы получить длину этой мили, принято делить сорок тысяч километров этой длины на триста шестьдесят градусов полной окружности и еще на шестьдесят угловых минут каждого градуса.

Так про выстрел: дистанция в пару кабельтовых – это та, на которой можно попасть, стреляя с рук. Особенно в целый корабль. Но донести до цели необходимо не девять граммов свинца в медной оболочке, а чугунный шарик весом в четыре фунта, то есть пару килограммов без малого. Следовательно, требуется обеспечить малую силу отдачи, чтобы орудие удержалось в креплении, позволяющем крутить им, как стволом зенитного пулемета. Не то чтобы нечто запредельное, но и не пустячок.

Пока я размышлял да прикидывал, Сонька меня не беспокоила – помогала пацанам делать гвозди. Тут без моего присмотра как-то быстренько образовалась поточная линия, аналогичная той, что клепала цепи. Старшие в поте лица катают квадратного сечения десятифутовый брусок сечением две на две линии. Младшие рубят его на мерные отрезки все на тех же гильотинных ножницах, греют в горне и вставляют в квадратные отверстия в бронзовой плите. Один первым ударом загоняет штырь в дыру на три четверти длины, второй приставляет к тому, что осталось торчать, оправку, по которой лупит третий, формируя полукруглую шляпку и загоняя лишнее в то же квадратное отверстие.

Следующий штырь аналогично вбивается в соседнее – всего я их в плите насчитал двадцать пять. Затем плиту отставляет в сторонку мистер Смит – она чересчур тяжелая для детских рук – опускает в воду, дает немного тихонько пошипеть, а потом переворачивает и вытряхивает в ящик двадцать пять новеньких гвоздей. Младшие тем временем проходят ротацию кадров, а отрезатели заготовки от покупной полосы отгоняют от гильотины рубильщиков отрезков и открамсывают новый будущий прут.

Пока я придумывал противооткатное устройство, гвозди наполнили один ящик и посыпались на дно второго. Да тут же настоящий гвоздильный завод запущен!

– Сонь! А куда такая прорва гвоздей?

– На верфь, конечно. Сколько ни скуешь, все возьмут.

– За деньги?

– Да.

– А деньги куда деваются?

– Делятся, по справедливости. По три фартинга в день каждому ученику и столько же мистеру Смиту. А остальное мне.

– Не понял! Три фартинга это много или мало?

– Столько зарабатывает опытный матрос. Около двух шиллингов в месяц. А я деньги маме отдаю.

* * *

Никогда не возражал против хороших заработков. Так что все отвлекающие факторы в сторону, а то что-то химики наши у дверей топчутся и какой-то флакон друг другу суют. Подошел. Во флаконе масло, причем минеральное.

– Где взяли?

– Выгнали из мазута. Поддали немного жару, а тарелка в верхнем котле начала погромыхивать. Когда перестала, дали остыть, а там вот такое. Но в нижнем котле полный ужас.

Знаю я этот «ужас». Парафин там в смеси со всей грязью, какая только в той нефти содержалась. У нас бензин получался бесцветным, в керосине появился легкий окрас, цвет соляра был чуточку насыщенней, а масло внятно отдает желто-коричневым.

Правильный же парафин – белый. Интересно, умные люди нефть перед перегонкой как-то очищают? Ума не приложу. Да и вопрос этот сейчас неинтересен. Пусть в пустую бочку складывают. Потом разберемся.

Честно говоря, заниматься совершенствованием артиллерии я не собирался – нет во мне милитаристских устремлений, но Сонька не даст уклониться. Настучит по мозгам так, что бегом побегу делать пушку. Знаю я ее настырный нрав – лучше до конфликта дело не доводить.

Так вот, давешней зимой мы немного поразбирались со сталями этого времени. В ассортименте скобяной лавки в Ипсвиче выбор ничуть не хуже, чем в Лондоне. Или нынче на весь мир сталей одинаковое количество сортов? Нас интересовал материал для метчиков и лерок – инструментов по нарезанию резьбы. Не очень-то мы в этом направлении продвинулись из-за трудов с якорем, но заметное количество стали в кузнице накопилось. А она в нагретом до свечения состоянии ничуть не тверже обычного железа, то есть вытянуть из нее трубу мы вполне способны.

Начали с оборудования – наш молот подвесили не к потолочной балке, а возвели для него крепкие козлы высотой под крышу. Массу «снаряда» тоже увеличили, и пустили его по направляющим. Деревянным, конечно. Дело в том, что папенька приставил к нам четверых матросов, которые все сильные дяденьки с умелыми руками, способные справиться и с остругиванием массивных столбов, и с их установкой, отчего проблемы с детским малосилием у нас не возникало.