От аншлага до «Аншлага»

И вот подошла наша очередь. Первым на проверку пошел Юрий Лесной. Он открыл свой чемодан, таможенник засунул в него руку и достал оттуда видеокассету. Мы знали, что Лесной везет с собой видеокамеру и кассеты, он собирался снимать наши выступления, чтобы потом использовать их в передаче «Семь минут с «Христофором». Чиновник покрутил в руке кассету и задал Юрию по-арабски (!) традиционный вопрос: «Что здесь записано?» Мы все, наблюдавшие за сценой досмотра, не сочли вопрос каверзным или провокационным, но Лесной неожиданно прореагировал на него очень странно: побледнел и покрылся испариной. Жена Лесного, а летели мы (как я уже писал ранее) вместе с женами, схватила его за руку, чем предотвратила падение. Юрий только покачнулся. Я сразу понял, да и все остальные, думаю, тоже, что на кассете «порнуха». Но зачем она Юрию? Обычно приличные люди, да еще в таком возрасте, везут с собой одно из двух: или жену, или «порнуху», а тут и то, и то… Все терялись в догадках, так как считали Лесного не только приличным, но еще и практичным и умным человеком. Между тем араб, не дождавшись ответа, повторил свой вопрос. Лесной не нашел, что ответить, и лишь вы давил из себя на смеси английского и арабского: «Дер кассета, а что записано нихт ферштейн, не знаю». Но по лицу-то было хорошо видно, что не только знает, но и сам снимал эту мерзость, а возможно, сам и снимался, и привлекал для участия в съемках жену.

Все оцепенели от ужаса. Я уже представлял себе, что за такие «штучки» мы улетим домой не только без правых рук, но и еще без кое-чего, представляющего для нас пока еще большую ценность.

Таможенник сделал вид, что поверил Лесному, поэтому вставил кассету в оказавшийся рядом видеомагнитофон, чтобы Юрий, наконец, смог «узнать», что же у него записано. Когда на экране монитора появились первые кадры, мы поняли, что дело даже хуже, чем мы сначала предположили. Сошел мгновенно знаменитый белорусский загар с лица Длусского и упала на пол гитара, у меня потемнело в глазах и стало жалко даже не наших почти молодых тогда жизней (их уже ничто не могло спасти), а жен, которых после жестокой расправы с нами наверняка сдадут в гарем.