Читаем От былины до считалки полностью

Ну, во-первых, ему легко изменяться, потому что текст не закреплен на бумаге. Во-вторых, это произведение как бы не имеет автора, оно безымянное. В фольклоре ведь не существует авторского права. Кто-нибудь когда-нибудь обязательно что-то спутает, заменит забытое слово своим, хотя тоже, может быть, подходящим. Наконец, человек может просто ослышаться, неверно понять слово — он же на слух его воспринимает.

В примере, который я сейчас приведу, расхождение в начальных стихах очень схожих свадебных песен, на мой взгляд, объясняется именно этими причинами.

Вот песня, записанная в Ленинградской области:


Поле, полечко,

Убита дорожка каблучкам 1 Ну и кто эту дорожку убивал?

Убивал дорожку Коля-господин,

Убивал дорожку Владимирович,

Он все ко Наденьке ходючи...


А эта опубликована около ста лет назад:


Из поля, поля-полечка,

Увита дорожка ковричком.

Кто эту дороженьку увивал?

Увивал дороженьку удалой молодец,

Свет Иванушка да Семенович,

Ко тестю ездючи...


«Увита» дорожка и «убита» — звучит, особенно в пении, почти совсем одинаково. Сближаются по звучанию и слова «каблучкам» и «ковричком». Передано не точно, но, в общем, и не бессмысленно: дорожка, увитая ковром, вместо дорожки, убитой, утоптанной каблуками. Изменение это никакого влияния на содержание не оказывает, оно случайно.

Мы можем предположить, откуда и ковер тут появился. Более полный текст этой песни записан в конце прошлого века на Севере. Там начало такое:


Под полем-полечком

Лежала дорожка ковричком.

Уторена (проторена, убита) широка добрым комонем 2.

Ай, кто эту дорожку уторил,

Ай, кто эту широку утоптал?

Уторил дорожку князь молодой,

Утоптал Василий-господин...


Здесь уже все на месте. Яркий и красивый художественный образ вводит нас в содержание песни: дорога лежит как ковер, а по ней часто ездит к невесте, утаптывает дорогу жених. По-видимому, кто-то слышал эту песню и запало ему в память это слово: «ковер». Хоть и не очень удачно, но так вот и соединились слова «увивал» и «ковер».

А на Урале уже в советское время записана песня, использующая почти те же слова и образы, только здесь и ковра уже нет.


Убита дороженька да бархато м...


Так что не нужно думать, будто в народном творчестве все песни, все сказки, все частушки одинаково хороши, что все они одинаковы по своему художественному (и идейному, конечно!) уровню. Нужно искать, отбирать лучшие записи. И чем больше записей — тем больше и выбор.

В разных жанрах фольклора такие изменения происходят по-разному. Рассказывая длинную сказку, сказочник, конечно, не помнит ее дословно. Песня изменяется медленнее. Говорят же: «Из песни слова не выкинешь». Выкинуть трудно, а изменить, как мы уже видели, вполне возможно.

Переделки, перестановки, происходящие от ошибок памяти, от недослышки, — это, так сказать, переделка бессознательная. А могут быть переделки и сознательные. Песню, частушку, шуточный рассказ хочется приспособить к своим переживаниям, отнести к знакомым местам, к знакомым людям. В свадебных песнях всегда называются не какие-то имена, а вполне определенные имена жениха и невесты.

Поэт А. А. Прокофьев вспоминал как-то частушки, которые пели до революции в деревнях Приладожья.


Уж как ледневски ребята Чистые грабители.

Ехал дядя со свистулькам —

И того обидели.


Так девушки подшучивали над парнями из деревни Леднево.

А потом я побывал в тех же самых местах, где полвека назад прошла юность Александра Андреевича. И вот я записываю, как дразнят девушки парней из деревни Нйзово, которая расположена неподалеку от Леднева:


Уж как ниаовски ребята

Чистые грабители...


По всей стране пели и поют: «Уж как бельские ребята...», «Как семеновски ребята...» или просто: «Уж как наши-то ребята...». Скажите: какая частушка правильная, а какая неправильная?

Эта особенность—наличие близких, похожих произведений (вариантов) — и есть одно из главных отличий фольклора, устного творчества, от литературы, письменного творчества.

Для науки о фольклоре понятие варианта так важно, что здесь тоже необходимо задержаться.

Само слово «вариант» латинского происхождения и значит «изменяющийся». Вариант, говорится в словаре, «другая передача одной и той же литературной или художественной темы».

Вот старинная свадебная песня. Ее спела 75-летняя бабушка Т. Галахина, а записала — и очень хорошо, точно записала — Надя Кривушёнкова, ученица 3 класса Спировской школы.

Перейти на страницу:

Похожие книги

MMIX - Год Быка
MMIX - Год Быка

Новое историко-психологическое и литературно-философское исследование символики главной книги Михаила Афанасьевича Булгакова позволило выявить, как минимум, пять сквозных слоев скрытого подтекста, не считая оригинальной историософской модели и девяти ключей-методов, зашифрованных Автором в Романе «Мастер и Маргарита».Выявленная взаимосвязь образов, сюжета, символики и идей Романа с книгами Нового Завета и историей рождения христианства настолько глубоки и масштабны, что речь фактически идёт о новом открытии Романа не только для литературоведения, но и для современной философии.Впервые исследование было опубликовано как электронная рукопись в блоге, «живом журнале»: http://oohoo.livejournal.com/, что определило особенности стиля книги.(с) Р.Романов, 2008-2009

Роман Романов , Роман Романович Романов

История / Литературоведение / Политика / Философия / Прочая научная литература / Психология
Конец институций культуры двадцатых годов в Ленинграде
Конец институций культуры двадцатых годов в Ленинграде

Сборник исследований, подготовленных на архивных материалах, посвящен описанию истории ряда институций культуры Ленинграда и прежде всего ее завершения в эпоху, традиционно именуемую «великим переломом» от нэпа к сталинизму (конец 1920-х — первая половина 1930-х годов). Это Институт истории искусств (Зубовский), кооперативное издательство «Время», секция переводчиков при Ленинградском отделении Союза писателей, а также журнал «Литературная учеба». Эволюция и конец институций культуры представлены как судьбы отдельных лиц, поколений, социальных групп, как эволюция их речи. Исследовательская оптика, объединяющая представленные в сборнике статьи, настроена на микромасштаб, интерес к фигурам второго и третьего плана, к риторике и прагматике архивных документов, в том числе официальных, к подробной, вплоть до подневной, реконструкции событий.

Валерий Юрьевич Вьюгин , Ксения Андреевна Кумпан , Мария Эммануиловна Маликова , Татьяна Алексеевна Кукушкина

Литературоведение
Расшифрованный Булгаков. Тайны «Мастера и Маргариты»
Расшифрованный Булгаков. Тайны «Мастера и Маргариты»

Когда казнили Иешуа Га-Ноцри в романе Булгакова? А когда происходит действие московских сцен «Мастера и Маргариты»? Оказывается, все расписано писателем до года, дня и часа. Прототипом каких героев романа послужили Ленин, Сталин, Бухарин? Кто из современных Булгакову писателей запечатлен на страницах романа, и как отражены в тексте факты булгаковской биографии Понтия Пилата? Как преломилась в романе история раннего христианства и масонства? Почему погиб Михаил Александрович Берлиоз? Как отразились в структуре романа идеи русских религиозных философов начала XX века? И наконец, как воздействует на нас заключенная в произведении магия цифр?Ответы на эти и другие вопросы читатель найдет в новой книге известного исследователя творчества Михаила Булгакова, доктора филологических наук Бориса Соколова.

Борис Вадимович Соколов , Борис Вадимосич Соколов

Документальная литература / Критика / Литературоведение / Образование и наука / Документальное
100 запрещенных книг: цензурная история мировой литературы. Книга 1
100 запрещенных книг: цензурная история мировой литературы. Книга 1

«Архипелаг ГУЛАГ», Библия, «Тысяча и одна ночь», «Над пропастью во ржи», «Горе от ума», «Конек-Горбунок»… На первый взгляд, эти книги ничто не объединяет. Однако у них общая судьба — быть под запретом. История мировой литературы знает множество примеров табуированных произведений, признанных по тем или иным причинам «опасными для общества». Печально, что даже в 21 веке эта проблема не перестает быть актуальной. «Сатанинские стихи» Салмана Рушди, приговоренного в 1989 году к смертной казни духовным лидером Ирана, до сих пор не печатаются в большинстве стран, а автор вынужден скрываться от преследования в Британии. Пока существует нетерпимость к свободному выражению мыслей, цензура будет и дальше уничтожать шедевры литературного искусства.Этот сборник содержит истории о 100 книгах, запрещенных или подвергшихся цензуре по политическим, религиозным, сексуальным или социальным мотивам. Судьба каждой такой книги поистине трагична. Их не разрешали печатать, сокращали, проклинали в церквях, сжигали, убирали с библиотечных полок и магазинных прилавков. На авторов подавали в суд, высылали из страны, их оскорбляли, унижали, притесняли. Многие из них были казнены.В разное время запрету подвергались величайшие литературные произведения. Среди них: «Страдания юного Вертера» Гете, «Доктор Живаго» Пастернака, «Цветы зла» Бодлера, «Улисс» Джойса, «Госпожа Бовари» Флобера, «Демон» Лермонтова и другие. Известно, что русская литература пострадала, главным образом, от политической цензуры, которая успешно действовала как во времена царской России, так и во времена Советского Союза.Истории запрещенных книг ясно показывают, что свобода слова существует пока только на бумаге, а не в умах, и человеку еще долго предстоит учиться уважать мнение и мысли других людей.

Алексей Евстратов , Дон Б. Соува , Маргарет Балд , Николай Дж Каролидес , Николай Дж. Каролидес

Культурология / История / Литературоведение / Образование и наука