ОТ/ЧЁТ

Среди прочего старик рассказывал, и не раз, вспоминая все новые подробности, о том, как незадолго до революции он вступил в одно общество, ставящее своей целью искоренить насилие по всей земле. О существовании этого общества сообщил ему дядя Иван Илларионович Сафонов, имевший в той организации звание «Хранителя Топоса». Он же и ввел молодого толстовца в кружок весьма почтенных и уважаемых людей, общим числом двадцать три человека. От них Илларион Павлович узнал, что уже многие века в разных странах Европы существуют общества, хранящие тайное знание о том, как прекратить страдания и вражду людей между собой.

В чем состоит это знание, ему обещали открыть позднее. В то время ему лишь довелось узнать, что многие века из поколения в поколение передаются Четыре Истины. Каждую из Четырех Истин сохраняют по двадцать четыре Избранных, оберегая ее от профанов. Во главе каждой группы посвященных стоит Хранитель. Только ему доступна одна из Истин в полном ее величии. В России — Хранитель Места. В Германии — Хранитель Поступка. В Румынии, Сербии или Болгарии — Хранитель Звука. Во Франции или Испании — Хранитель Духа. Наступит время, говорили ему, когда все Хранители соберутся вместе и положат начало новой эре, в которой не будет места вражде и насилию.

Кроме того, говорил старый каторжник, довелось ему как- то познакомиться с поэмой, именуемой в кружке «Молитвой Иуды». Поэму эту якобы написал в начале девятнадцатого века человек, получивший доступ к знанию Четырех Хранителей. Что в той поэме ведет к особому знанию, Илларион Павлович не сказал. По тогдашним временам все эти рассказы волновали воображение, но не воспринимались учениками всерьез. Всеми, кроме одного.

И вот, когда сам Семен Кербер уже учился на первом курсе медицинского института, один из участников исторического кружка, ученик выпускного класса, попал в милицию. По дурости попал, цветы рвал с клумбы напротив горкома. А вот там его взял в оборот один молодой лейтенант МГБ. Как звали юношу, Кербер за давностью лет не помнит, а вот фамилия следователя — Сергеев.

К несчастью, Илларион Павлович в минуту откровенности рассказал двоим своим ученикам о том, что эра добра и справедливости должна начаться воскресением человека, отдавшего за Христа душу. И сделать это можно только в Советском Союзе.

— Может, он сказал «в России»?

— То‑то и оно. Он сказал «в Советском Союзе», Тогда у меня это не вызвало удивления. А потом, при зрелом размышлении, я понял, что, говоря о Советском Союзе, он, видимо, имел в виду какое‑то место вне тогдашней и современной России.

Одним из тех, кому Сафонов намекнул о тайне воскресения Иуды, был сам Кербер, а другим — тот самый школьник, попавший в руки молодого, стремившегося сделать скорую карьеру лейтенанта. Так было организовано дело «Антисоветской сионистской организации Иудины братья». Поздней осенью 1952 года сам Илларион Павлович Сафонов и все участники кружка, кроме того школьника, чьи показания стали основой делу, были арестованы. Вместе с ними — и исключенный из мединститута Кербер. Затем два месяца допросов. Признательные показания всех участников, кроме Сафонова. Еще три месяца тупого ожидания в камере. И вдруг в апреле 1953 года — дело закрыто, все обвиняемые освобождены. Лейтенанта Сергеева куда‑то перевели. В институте Семен Сигизмундович восстановиться не сумел, пошел учиться на зубного техника. И только через десять лет ему удалось вернуться в Москву в родительскую квартиру. А вот дед Ларион из тюрьмы не вышел. Умер 10 марта 1953 года.

— А что стало с доносчиком?

— Он тоже оказался в Москве, но гораздо раньше меня. По комсомольской путевке приехал учиться в пединституте да так и остался. Я его потом видел раз–другой в букинистических магазинах, но меня он, похоже, не узнал.

— Так вы не состоите в тайном обществе поклонников Иуды?

— Нет, что вы! Я и отцу Куарду об этом сказал. Мне кажется, что дед Ларион был последним членом этого общества, и то не вполне информированным о его задачах и способах деятельности. Так что беспокоиться не о чем. Тайна воскресения Иуды укрыта более чем прочно.

— Но почему же тогда…

— Почему я до сих пор что‑то ищу? Вы знаете, один раз в жизни мне довелось соприкоснуться с настоящей тайной. Не знаю, поймете ли вы меня. Если бы не арест, не вполне реальная смерть деда Лариона за несколько слов об Иуде, я, может быть, и не придал бы всем его историям никакого значения. А так… Ведь он стоял насмерть и ничего не подписал. Спас нас всех, дал дожить до 5 марта. И мне всю жизнь хотелось понять, есть в той тайне хоть капля истины… Я собирал книги, масонские, колдовские, я пытался выяснить, что значат эти его слова: «Иуду можно воскресить только в СССР». Да и не один я. Следователь тот, Сергеев, одним глазом в землю косит, а туда же. Вас вот зацепил.

Кербер попросил прощения за то, что втянул меня в эту историю, поблагодарил за поэму, за чай и собрался уходить. Я остановил его и предложил послушать мою историю.