От дороги и направо

Ну, дал мне Витя рубашку фланелевую в клетку, полуботинки на размер больше. И я пошел. Но не домой. В филармонию. На работу. Пришел в гримерную, сел к зеркалу и  испугался. В зеркале был не я. Не знаю кто. Похожий кто-то. Но не я. Причесался. И тут вошел зам директора Филатов.

– Дима, – сказал он мрачно. – Плохая новость для тебя. Тут позвонили главному с утра. Сказали, чтобы ты у нас больше не работал и, желательно, уехал куда-нибудь.

– Кто сказал? Как это – уехать куда-нибудь? Куда? А Лидия? Жену куда деть? Съесть?

Филатов покрутил у виска пальцем и сказал, что мне лучше знать, кто сказал, чтоб я больше тут не работал, куда девать жену и куда деваться самому. В Свердловске, сам понимаешь, тебе нигде не приткнуться теперь. С утра они обзвонили все места, где есть оркестры. Вплоть до цирка. Так что, ты уж извини, Дима. Против этой силы мы дети сопливые. И ушел.

Я забрал из гримерки все своё, нашел в шкафчике большой мешок  с прошлогодней командировки на уборку картошки, сложил туда свои концертные костюмы, скрипку мою в футляре, грим, две дирижерские палочки и пошел домой. Иду и постепенно  начинаю понимать,  что здесь я теперь никто, но почему – понять никак не могу. И вспомнить, что стряслось вчера, тоже не  получается. Очнулся я от этой пытки воспоминаниями только когда надавил собственный звонок в собственную квартиру.

  Рассказал жене все, что помнил и то, что передал Филатов. Поскольку я не помнил ничего, а только то, что ночевал у брата и слушал Филатова, жена ничего не сказала. Она  надела легкий плащ, взяла хозяйственную сумку и ушла. Наверное, за продуктами. Значит, на полдня минимум. Пока что надо в магазинах  найдет, да очереди отстоит, часов пять и пролетит. И я лег спать, чтобы на свежую голову все, наконец, вспомнить и потом решить, как двигать своё будущее – в будущее.

Спал  примерно час. Потом поискал по квартире что-нибудь выпить. Жена всегда держала бутылку водки про запас на опохмелку мне. Но обязательно прятала. Ну а где в квартире можно заныкать пузырь, чтоб его нельзя было найти? Только в стену замуровать. Короче, водку я нашел за репродукцией картины  Сурикова в прихожей. Она в толстенной раме и большая. Поэтому снизу её поддерживали два дюбеля, а к верхнему шурупу в стенке картина крепилась прочным шпагатом под углом. Она внизу прислонялась к стене, а вверху наклонялась от неё сантиметров на десять. Вот туда Лидия водку и схоронила. Я выпил половину флакона и пошел искать счастья. Ну, работу хотел поискать в разных оркестрах. Все меня везде знали, так что имелся шанс устроиться. Объездил я весь наш огромный город. И всё попусту. Даже в цирке худрук Ваня Крюков, с которым мы выпивали много и часто, и тот отказал. Потому, что было распоряжение сверху.

– Дима, милый мой друг! Сожрут и меня и весь оркестр сразу после того, как тебя уволят. А у меня  из одиннадцати человек – шесть стариков, которым за пятьдесят. Разгонят нас – меня совесть съест с ботинками и шляпой. Им до пенсии чуток остался. Куда им деваться? Кто старого возьмёт, кто пригреет? – грустно сказал Ваня. – А вот ты лучше поезжай прямо в Москву. В Союз композиторов. Ты же им взносы всегда платишь? Всегда. Ты  полноправный член Союза этого долбанного. Возьми все свои награды, предъяви титулы и

произведения. Да можешь и не брать с собой ничего. Они там тебя и так знают. Ты. Дима, фигура! Тебе скоро памятники будут ставить на улицах и в консерваториях. Езжай, не тяни. Здесь тебе не жизнь. Точно говорю.

Я робко так у него поинтересовался, кто приказ такой дал, гнать меня с работы и из города. Он сморщил лицо и поднял указательный палец высоко над головой.

– Говорят, что ты где-то там у них на высоком пушистом облаке нагадил. Кому-то очень главному по роже съездил. Рояль дорогущий попортил. Клавиши на всей второй октаве оторвал. Насчет битья по роже я не верю, конечно. Ты ж драться не умеешь. А вот клавиши мог отколупать после двух бутылок.

– Так ты знаешь где я был, с кем пил? – спросил я Ваню и что-то стал припоминать кусками, отрывками, мутно и бессвязно. Не вспомнил опять. Как заколдовал кто меня. Ну как забыть до полного затмения, где был вчера и с кем пил? Ну не пятнадцать же лет прошло. День! Всего один день. А как вырезали память. Странно и жутковато.

Я с Ваней выпил его запас на день – полбутылки на двоих без закуски. Так, по папиросе выкурили и я пошел опять домой. Собираться в Москву.