От дворца до острога

Менее регламентированный характер имел маскированный бал – маскарад. Назначались маскарады значительно реже, уже потому что требовали больших затрат на костюмы. «Программа» маскарада была не столь строга, как бала, да и не столь жестки требования к поведению, поскольку все были скрыты под масками, кавалеры нередко были в маскарадных костюмах, а дамы – в домино, особых глухих, широких маскарадных платьях. Дамы даже могли «интриговать» мужчин, не исключая императора, если он присутствовал (однако без маски). Необходимо было узнать «маску» («Маска, я знаю, кто ты»). Известен анекдот о Николае I, любителе маскарадов – в ответ на вопрос: «Кто же?» он грубо ответил слишком назойливой даме: «Дура!». В Москве и Петербурге маскарады иногда проходили не у частных лиц, а в залах Императорских театров или в домах Дворянского собрания, были довольно многолюдны и собирали весьма пеструю публику: в темноте, то есть под маской, «все кошки серы». Впервые побывавший в маскараде молодой провинциал писал: «Кроме разнородных комически наряженных масок, танцевавших, прыгавших, дурачившихся и бесившихся напропалую, было много великолепно разодетых кадрилей, очень чинно расхаживавших и разговаривавших с некоторыми из сидевших в ложах дам. Мне очень понравилась одна женская маска, одетая разносчицею писем. Она интриговала очень многих и совала им в руки небольшие конвертцы, но, по замечанию моему, она обращалась только к известным значительным особам… которые, распечатав эти конвертцы, очень смеялись. Я подошел к маске и спросил ее, нет ли ко мне письмеца? Но она, посмотрев на меня, с досадою отвечала: [ «Вы еще слишком безбородый, чтобы получать от кого-нибудь письма; когда у вас будет несколько больше бороды и несколько меньше претензий, я вам принесу письма»]» (66; I, 72).

Танцевальные вечера были менее многолюдны, менее чинны и назначались чаще, именно как развлечение для молодежи. После них обычно был не ужин, а званый чай, который был также намного проще и интимнее торжественного ужина. Что же до раута, или суаре, то при всем своем громком названии это был обычный вечерний съезд гостей к кому-либо из знакомых. С началом сезона каждое семейство (в своем кругу) назначало определенный день недели, когда знакомые могли приезжать без специального приглашения. Поскольку дней в неделе немного, а круг общих знакомых широк, то иной прыткий светский молодой мотылек мог за вечер побывать в нескольких домах. Гости собирались в гостиных дружескими кружками, старички играли в карты и рассуждали о политике, дамы перемывали косточки отсутствующим знакомым (о! очень тонко! Сплетни – это в высшей степени моветон!), молодежь флиртовала, в меру талантов музицировала, иногда даже немного танцевала. Чай подавался прямо в гостиных, благо в приличном доме их было несколько.

Разумеется, на балах и званых вечерах танцевали далеко не все. Почтенные старички и старушки рассаживались в многочисленных гостиных за ломберными столами, которые в потребном количестве хранились в доме в сложенном виде под подоконниками; перед приемом лакеи расставляли столы, стулья и подсвечники, клали нераспечатанные колоды карт, мелки для записи хода сложных коммерческих игр и щеточки для стирания старых записей. Искусство хозяев заключалось в том, чтобы подобрать за столы играющих в соответствии с их положением в обществе: «В кабинете хозяина, – писал Жихарев о бале у откупщика Бородина, – кипела чертовская игра: на двух больших круглых столах играли в банк. От роду не видывал столько золота и ассигнаций. На одном столе метали князь Шаховской, Киселев, Чертков и Рахманов попеременно; на другом – братья Дурновы, Михель и Раевский; понтировало много известных людей. Какой-то Колычев проиграл около пяти тысяч рублей, очень хладнокровно вынул деньги, заплатил и отошел как ни в чем не бывало» (66; I, 47).

Умение хорошо играть в разнообразнейшие азартные, коммерческие и домашние карточные игры было неотъемлемым свойством светского человека. Хотя русские императрицы XVIII в. и императоры XIX в. не были завзятыми картежниками, Екатерина II, допустившая карты в придворном обиходе, сделала это лишь для того, чтобы доставлять вечерами развлечение своим придворным и иностранным дипломатам – обычным участникам дворцовых приемов либо даже с дипломатическими целями. За картами, в неофициальной обстановке, можно было вести переговоры на щекотливые темы, слишком опасные для официальных бесед. Недолюбливали карточные игры Александр I (он не любил картежников и мог задержать производство в чин офицера, слишком увлекающегося игрой) и Николай I, а Павел I, кажется, не играл вовсе. При дворе всегда велась колоссальная игра – из рук в руки переходили груды золота и пригоршни бриллиантов и жемчугов; примечательно, что именно для нужд двора в небольшом количестве даже чеканились золотые монеты крупного достоинства. В свете же игра иной раз приобретала характер повальной эпидемии: так было в период Наполеоновских войн и во второй четверти XIX в.