Читаем От дворца до острога полностью

«Фартовые ребята» делятся на три класса: 1)»жиганы» – каторжники и бродяги; 2) «шпана» – воры и 3) «счастливцы» – мошенники и шулера. «Жиганы» распадаются на три вида: а) «орлы» – беглые с каторги; б) «пустынники» – не помнящие родства и в) «монахи» – ссыльные на Сахалин. В свою очередь «шпана» разделяется на восемь видов: а) «дергачи» – грабители; б) «сцепщики» – конокрады; в) «маровихеры» – карманники; г) «скокари» – совершающие кражи посредством взлома; д) «шнифера» – ночные воры; е) «мойщики» – обворовывающие спящих; ж) «ципера» – ворующие в передних носильное платье и з) «халамидники» – базарные жулики.

Наконец, «счастливцы» подразделяются на шесть видов. Первый вид, это «чистяки», – мошенники, одевающиеся очень часто в приличное платье и крадущие в лавках и магазинах, например ювелирных. Второй вид «счастливцев», «мельники», – шулера, третий, – «блатер-каины», – покупатели ворованных вещей, четвертый, «давальщики», – дающие работу ворам, узнав предварительно вход в какой-нибудь дом и где и что лежит, за что они получают свой пай, пятый, «понтщики», – которые то скандалом, то фокусами разными умышленно собирают «понт» (толпу) и в это время дают «маровихерам» возможность шарить по карманам; шестой вид, «пайщики», – эксплуатирующие самих воров тем, что, узнавши о краже и кто ее совершил, являются к ворам и требуют себе долю, угрожая в противном случае донести полиции» (161; 14–16).

И сегодня в российском правительстве и прессе много говорят о жестокости нашей тюремной системы и в качестве примера гуманного обращения с людьми, преступившими закон, приводят западноевропейский опыт; правда, общество выступает не за смягчение, а за ужесточение системы наказаний. Что же сторонники гуманизации подхода к преступникам сказали бы, воспроизведи мы сегодня те формы следствия и наказания, которые веками существовали в России! Но жесток был не русский народ, жестока была русская жизнь, и в XIX в. много сохранявшая от Средневековья. Десятилетиями розга была распространеннейшим и самым безобидным видом наказания, практиковавшимся всюду – от крестьянской избы до царского дворца, от начальных учебных заведений до армии. Так, солдат за мелкие проступки (пьянство, воровство у товарищей) наказывали розгами. За более серьезные преступления били палками, шпицрутенами, о которых шла речь прежде. Но шпицрутены были не только наказанием для солдат: по «зеленой улице» проводили и «заводчиков» во время крестьянских бунтов, подавлявшихся воинской силой (прочих просто секли розгами), и каторжников за серьезные нарушения режима. Палка при тогдашнем уровне сознания считалась единственно действенным средством воспитания. В 1863 г. телесные наказания были отменены, сохранившись, по решению суда, в виде розог отдельным категориям правонарушителей (например, каторжникам за нарушение режима).

Особенности общества и взглядов на воспитание отразились на всей системе уголовного следствия и наказаний. Несовершенство следственного процесса, при котором требовалось непременное сознание обвиняемого в преступлении (косвенные доказательства не были решающими) приводило зачастую к неопределенному результату: суд оставлял подсудимого «в подозрении» или «в сильнейшем подозрении», отпуская на волю. Потому и требовалось любыми путями добиться признания. А лучшим средством для этого была пытка.

Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнь русского обывателя

Изба и хоромы
Изба и хоромы

Книга доктора исторических наук, профессора Л.В.Беловинского «Жизнь русского обывателя. Изба и хоромы» охватывает практически все стороны повседневной жизни людей дореволюционной России: социальное и материальное положение, род занятий и развлечения, жилище, орудия труда и пищу, внешний облик и формы обращения, образование и систему наказаний, психологию, нравы, нормы поведения и т. д. Хронологически книга охватывает конец XVIII – начало XX в. На основе большого числа документов, преимущественно мемуарной литературы, описывается жизнь русской деревни – и не только крестьянства, но и других постоянных и временных обитателей: помещиков, включая мелкопоместных, сельского духовенства, полиции, немногочисленной интеллигенции. Задача автора – развенчать стереотипы о прошлом, «нас возвышающий обман».Книга адресована специалистам, занимающимся историей культуры и повседневности, кино– и театральным и художникам, студентам-культурологам, а также будет интересна широкому кругу читателей.

Л.В. Беловинский , Леонид Васильевич Беловинский

Культурология / Прочая старинная литература / Древние книги
На шумных улицах градских
На шумных улицах градских

Книга доктора исторических наук, профессора Л.В. Беловинского «Жизнь русского обывателя. На шумных улицах градских» посвящена русскому городу XVIII – начала XX в. Его застройке, управлению, инфраструктуре, промышленности и торговле, общественной и духовной жизни и развлечениям горожан. Продемонстрированы эволюция общественной и жилой застройки и социокультурной топографии города, перемены в облике городской улицы, городском транспорте и других средствах связи. Показаны особенности торговли, характер обслуживания в различных заведениях. Труд завершают разделы, посвященные облику городской толпы и особенностям устной речи, формам обращения.Книга адресована специалистам, занимающимся историей культуры и повседневности, кино– и театральным и художникам, студентам-культурологам, а также будет интересна широкому кругу читателей.

Леонид Васильевич Беловинский

Культурология
От дворца до острога
От дворца до острога

Заключительная часть трилогии «Жизнь русского обывателя» продолжает описание русского города. Как пестр был внешний облик города, так же пестр был и состав городских обывателей. Не говоря о том, что около половины городского населения, а кое-где и более того, составляли пришлые из деревни крестьяне – сезонники, а иной раз и постоянные жители, именно горожанами были члены императорской фамилии, начиная с самого царя, придворные, министры, многочисленное чиновничество, офицеры и солдаты, промышленные рабочие, учащиеся различных учебных заведений и т. д. и т. п., вплоть до специальных «городских сословий» – купечества и мещанства.Подчиняясь исторически сложившимся, а большей частью и законодательно закрепленным правилам жизни сословного общества, каждая из этих групп жила своей обособленной повседневной жизнью, конечно, перемешиваясь, как масло в воде, но не сливаясь воедино. Разумеется, сословные рамки ломались, но modus vivendi в целом сохранялся до конца Российской империи. Из этого конгломерата образов жизни и складывалась грандиозная картина нашей культуры

Леонид Васильевич Беловинский

Культурология

Похожие книги

Год быка--MMIX
Год быка--MMIX

Новое историко-психо­логи­ческое и лите­ратурно-фило­софское ис­следо­вание сим­во­ли­ки главной книги Михаила Афанасьевича Булгакова позволило выявить, как мини­мум, пять сквозных слоев скрытого подтекста, не считая оригина­льной историо­софской модели и девяти ключей-методов, зашифрован­ных Автором в Романе «Мастер и Маргарита».Выяв­лен­ная взаимосвязь образов, сюжета, сим­волики и идей Романа с книгами Ново­го Завета и историей рож­дения христиан­ства насто­лько глубоки и масштабны, что речь факти­чески идёт о новом открытии Романа не то­лько для лите­ратурове­дения, но и для сов­ре­­мен­ной философии.Впервые исследование было опубликовано как электронная рукопись в блоге, «живом журнале»: http://oohoo.livejournal.com/, что определило особенности стиля книги.(с) Р.Романов, 2008-2009

Роман Романович Романов

Культурология
Адепт Бурдье на Кавказе: Эскизы к биографии в миросистемной перспективе
Адепт Бурдье на Кавказе: Эскизы к биографии в миросистемной перспективе

«Тысячелетие спустя после арабского географа X в. Аль-Масуци, обескураженно назвавшего Кавказ "Горой языков" эксперты самого различного профиля все еще пытаются сосчитать и понять экзотическое разнообразие региона. В отличие от них, Дерлугьян – сам уроженец региона, работающий ныне в Америке, – преодолевает экзотизацию и последовательно вписывает Кавказ в мировой контекст. Аналитически точно используя взятые у Бурдье довольно широкие категории социального капитала и субпролетариата, он показывает, как именно взрывался демографический коктейль местной оппозиционной интеллигенции и необразованной активной молодежи, оставшейся вне системы, как рушилась власть советского Левиафана».

Георгий Дерлугьян

Культурология / История / Политика / Философия