От Гавайев до Трансвааля

Без малого полмиллиона искателей удачи прибывших в Южную Африку за первые два года золотой лихорадки прямо таки «вытоптали» идею о независимых государствах в здешних краях, а растворившиеся в толпе пришельцев буры вдобавок потеряли вождей, пытавшихся организовать сопротивление, вопрепятствовать появлению новых и новых партий колонистов. К 1885 году великие державы договорились по преобладанию в тех или иных зонах «Вольной территории Южная Африка» и о потомках голландских переселенцев дружно «забыли», словно приравняв африканеров к североамериканским индейцам…

— Саша, твой старший сын намеревается по примеру деда совершить кругосветное путешествие. И это не закончив обучение!

— Машенька, он всё-таки великий князь, имеет возможность пригласить лучших преподавателей и совмещать приятное с полезным.

— А если отправить Костю на родину, в Томск? Там и окончит курс без отвлечения на певичек.

— Хм, где родился там и пригодился? Боюсь томичи вконец испортят сына, вспомни что творилось при его рождении.

Супруга рассмеялась и было от чего. Когда великая княгиня Мария Семёновна благополучно разрешилась от бремени здоровым и горластым мальчуганом, понятное дело в честь царственного деда названного, Томск не просыхал больше месяца. На салюты и банкеты ушло по самым скромным подсчётам более миллиона золотом, каждый уважающий себя «справный» горожанин выставлял у дома стол, «скатерть самобранку» и угощал всех проходящих-проезжающих. Отказаться выпить за здоровье царствующей фамилии? Да кто ж осмелится пренебречь?!

Только грозная телеграмма самодержца прекратила разгул. И то не сразу и не первая…

С той поры, с младенчества, Константина Александровича и прозвали «Царь Сибирский», сибиряки надеялись, что и он вслед за отцом пройдёт обучение в Томском Университете. Однако члены правящей фамилии в выборе места жительства не вольны — где потребны империи, там и проживают.

— Всё равно, поговори с сыном. А то связался с певичкой, с этой выскочкой Калиновской. Вылитый дядя, польский король, тянет к панёнкам!

— Успокойся, солнышко! Поговорю непременно. Ну а к польским красоткам на пианино музицирующим тянется, так то фамильное, к тому же с дядей полные тёзки — два Романовых Константина Александровича!

— Саша, на этот раз не отшутишься. Скажи, Польша готова начать войну за выход к Балтийскому морю?

— Что?

— Не притворяйся, с чего бы наш оболтус в Варшаву собрался? Уж точно не в оперетту! Хочется погеройствовать, саблей помахать, так к деду пусть поезжает! Тот быстро дурь из головы выбьет. Его императорское величество хоть и герой, но осторожен и осмотрителен!

Александр дипломатично промолчал, не рассказывать же любимой женщине как при штурме Константинополя-Царьграда император дважды появлялся на переднем крае и оба раза начинал атаку. Ну, как начинал, — едва надёжа-государь делал шаг из укрытия, охрана и личный состав штурмовых батальонов рвали вперёд, прикрывая верховного главнокомандующего и невзирая на огонь, не считаясь с потерями сметали противостоящих осман, не оставляя в живых никого, даже тяжелораненых турок прикалывали, мало ли — пальнёт в спину его величеству нехристь недобитая. Даже слух пошёл среди армейцев — захотел дескать Константин Николаевич закончить дни земные, свершив величайший подвиг, вернув миру православному Святую Софию, оттого и не бережётся. Посему случился негласный договор среди личного состава штурмового корпуса — надо всё сделать, дабы сохранить государя для России, чем и объяснялась необычайная жестокость к неприятелю у русских солдат, обычно великодушных к побеждённым.

Тогда император приказал похоронить героев у Святой Софии, провёл невероятно щедрые выплаты из личных средств раненым и назначил семьям погибших при взятии Царьграда двойные от обычного пенсии…

— Хорошо, любимая, к деду, значит к деду!

— Вот и славно, а то польский Константин нашего Костика плохому научит. Как приезжал кузен прошлый раз — страшно смотреть, комок нервов!

— Так есть причина нервничать, магнаты настраивают против короля армию, подталкивают объявить войну Германии, мол Россия вынуждена будет поддержать.

— Скажи, Саша, а эти слухи о миллионах принадлежавших Александру Николаевичу, которые государь якобы присвоил, не отдал Константину Александровичу.

— Чушь! Полная чушь, Машенька. Когда дядя Саша возглавил Польшу отец из своего кармана выделял деньги на содержание двора в Варшаве, а все доли в предприятиях, акции и прочее, что числилось за дядей, то были деньги Константина Николаевича, оформленные на старшего брата, чтоб поляки знали какой у них богатый суверен. И когда Александр Николаевич в 1881 году скончался, на нём «числилось» порядка сорока трёх миллионов золотых рублей как доли в Российско-Американской Компании и Трансконтинентальной железной дороге. Но то были деньги отца, из которых пять миллионов он передал кузену Косте, чтобы поддержать того на первых порах. Увы, нынешний польский король считает, что его обделили.

— Понятно. Тогда я тем более против поездки сына в Варшаву!

— Принимается! Сошлём оболтуса в Царьград!