От Гавайев до Трансвааля

Оставив генерал-майора переваривать информацию в губернском правлении, отбыл на флагман, крейсер «Цесаревич Александр», где уже дожидались здешние телеграфисты. Двое суток дополнительно ушло на переход до Ново-Архангельска, — экую честь оказал царь-батюшка, самолично посещая промежуточные станции, связывающие линиями телеграфа материки. Тут же и выдал решение — согласовать нахождение на таких станциях супругов, при условии, что жена будет обучена азам фельдшерской профессии и телеграфного дела. А вот ребятишек — в школу-пансионат в Константинополе-Тихоокеанском, пускай знают — папка да мамка важным государственным делом заняты, денежку зарабатывают на полугодовых сменах. Генерал-губернатор Аляски толково всё расписал — две семейные пары на таких станциях, оптимальный вариант. Памятуя об эмансипации выразил сомнение, что две бабы уживутся без склок и свар, но убедили моё величество, на примерах убедили. Такие телеграфисты они ещё и метеорологи, ведут журналы наблюдений, фиксируют прилежно всё происходящее в вахтенный журнал и на фотографические пластины. Ну и порыбачить поохотиться не забывают. По негласному уговору «стационерам» обвинений в браконьерстве не выдвигается.

А, махнул рукой и подмахнул распоряжение. Им здесь виднее!

Англичан мои «шатания по северам» чрезвычайно переполошили, джентльмены совсем было решили, что император Константин собрался соединить российские владения в Новом Свете и вымести Великобританию с Тихоокеанского побережья, пока в Европе назревает очередная заваруха.

А всему виной события во Франции. Эжен, став Наполеоном Четвёртым, получил поддержку не только офицерского корпуса и национально ориентированной буржуазии, но и друга в лице генерал-адмирала российского флота, великого князя Владимира Константиновича. Отбыв в Париж по моему указанию, Володька развил бурную агитационную деятельность за «дорогого друга Эжена», начав самый настоящий чёс по крупным городам Франции с произнесением речей о дружбе двух великих держав и устройством банкетов. Когда поинтересовался шифрованной телеграммой: «За чей счёт банкет?», генерал-адмирал отбил наиподробнейшую ответную депешу, где повинился в тратах на пару мероприятий, а далее муниципалитеты брали все расходы на себя. Французы видели во всём, в том числе и смерти Наполеона Третьего происки шпионов королевы Виктории и призывали обрушить всю мощь державы на уничтожение «змеиного гнезда», конкретно — «стирания с лица земли» Лондона путём ночных бомбардировок зажигательными бомбами с дирижаблей. Я из заокеанского далека взывал к благоразумию сторон, заявив, что если Франция начнёт первой, Россия останется нейтральной. А вот если на Францию нападает Германия, тогда и мы вступаем в драку. В Берлине всё поняли правильно и Бисмарк попёрся через Атлантический океан, хотя и было сказано чёртову юнкеру — в Петербурге сидит Александр Константинович в ранге соправителя, с ним и решай…

Ефим Кустов в очках — стократ смешнее Петросяна, но сопит прилежно губернатор Русского Вашингтона, передавая самодержцу листы со статистикой, касательно развития промышленности в губернии.

— Фомич, распорядись насчёт чая.

— Сей момент, Константин Николаич. Эй, Федька, самовар тащи в горницу.

— А Федька, он чьих будет. В первой партии не его отец был, такой же рыжий да кудрявый?

— Точь так, ваше величество, Пётр Макаров то был, батька Фёдоров, но Петра в шахте задавило в одна тыща дай Бог памяти пятьдесят втором годе, Федька ещё пешком под стол ходил. Ну, адъютантом у меня, шустрый и сообразительный парняга, главное — честный, даром что рыжий. К племяннице моей сватается второй год, да та кобенится.

— А что так? Неужели из-за яркой расцветки жениха?

— Не, там другое. В Университет девка поступила, на учительскую должность.

— Специальность.

— Ага, специальность. И не хочет из Константинополя-Тихоокеанского уезжать. Дескать, Новосибирск-Сиэтл большая деревня, а самые лучшие люди там проживают, в Константинополе стал быть.

— Ого, как жизнь заворачивает, Фомич. Племяшка то из старообрядческого семейства, из самого считай кондового. Как старшие такое попустили?

— Ай, да что там. Полинка в мать пошла, в Марфу. Та как выучилась в беловодьевской школе, у Образцова Сергей Вениаминыча в управе работать стала. Тогда старшие бурчали знатно. А ныне попритихли, если по старине жить, так в тайге надо прятаться от мира. Молодняк в прошлое не загнать, сколь ни пытались, не выходит. Как ты говорил, Константин Николаич: «Знание — сила»! А наше старичьё видит, как внуки в инженеры вышли, в капитаны, или заводы ставят, то гордость, конечно. И нет резона бунтовать — церкви открыто стоят, молись сколь хочешь, никонианские попы не мешаются.