От Гавайев до Трансвааля

— Аркадий Сергеич.

— Хм, знавал я в жизни прежней одного Аркадия Сергеевича…

— Это которого?

— Тебе, Фомич, тот Аркадий незнаком. Лучше расскажи как питание бригад и батальонов, что в губернии расквартированы, налажено. Не голодают солдатики?

Кустов возмущённо вскинулся и поведал как доблестные воины катаются аки сыр в масле, получая сколь угодно хлеба, овощей и мяса да рыбы. Неудивительно, ведь каждый отдельный батальон имеет хозяйственную полуроту, где собраны все балбесы и слабосильные, отряженные на работы по разбивке огородов и откорму свиней да кур господам офицерам. А Русский Вашингтон не пустыня, всё-таки, климат самое то. Третий Вашингтонский батальон даже пасеку собственную держит в полста колод и стадо бурёнок. Не везде, разумеется, такая пастораль. Есть части, где консервы жрут и тем счастливы. Да взять тот же гарнизон, что Берингов пролив «держит». Там не до выращивания апельсинов, как в Калифорнии.

Десятки, сотни встреч в Русской Америке позволили самому, без посредничества Гоголя и Толстого, выделить народившийся «русоамериканский типаж». В основном в заокеанской России проживают молодые и энергичные люди, в семьях по трое-четверо ребятишек. Образование гораздо выше среднего, практически все грамотные. Тут ещё и хорошо поработали переселенческие пункты, где заставляли колонистов учиться и ещё раз учиться. Знаю, даже угрожали хитрые чиновники, — оставить в карантине лентяев, пока те чтением, письмом и счётом не овладеют.

Случилась и встреча со старой знакомой. Впрочем, графиня Мезенцева не так уж чтобы и стара, а вовсе даже и ого-го! Эдакая Моника Беллуччи слегка за сорок, в самом расцвете женского обаяния. Граф, заполучив титул и почётную отставку, пребывал в постпохмельном состоянии, из которого после аудиенции и не вышел, — продолжил запой. Эх, Андрей Дмитриевич, да как так-то? Командир передового отряда моей Экспедиции в Северной Америке. Эх!

Но на просьбу Моники, пардон, графини Мезенцевой о встрече, откликнулся. Хотя верный Никитос категорически возражал. Упирая на вероятную связь Перлиты-Моники с адъютантом супруга. А вдруг тот болезнь какую постыдную передал графине?

— Никита, так ты считаешь, что госпожа Мезенцева страшное бактериологическое оружие?

— Чего? Думаю да, заразная. От греха, ваше величество. Бережёного, как известно и Бог бережёт.

— С чего взял, что потащу её в койку? Поговорим, попросит мужа куда пристроить. Пойду навстречу, заслужил Андрей Дмитрич и пенсион достойный и пост соответствующий заслугам и званию.

— Ага, пристроить. Юбку скинет и ей встроить попросит.

— Ладно, иди. Можешь самолично обыскать, от тебя не то что револьвер — булавку не спрячешь.

Никита, бурча под нос что-то про ведьму, вышёл. Через пару минут в кабинет не впорхнула — вплыла величаво подружка дней моих молодых и беззаботных.

— Проходи, Перлита, вино, шампанское?

— Государь, вы сами повелели называть меня Моникой.

— Было дело, не спорю. Так что, Моника, белое, красное?

— Белое!

Похоже, любовника у графини всё ж таки не было. Накинулась на моё величество словно кошка изголодавшаяся. Хотя, может и великолепная актёрская игра, чёрт её знает. Овладел Перлитой-Моникой прямо на полу, потом перешли на диван. Во время «перерыва» в любовных утехах, высунулся в коридор.

— Никита, распорядись воды прохладной два, нет, три ведра. И ковшик. И не подсматривай больше. Видишь же, баба не со злыми намерениями пришла, а блядануть чутка. Ступай, не кривись.

Прямо в кабинете, небрежно проливая воду на огромный ковёр (царь я или нет?!) ополоснулись с графиней.

— Чего лыбишься, мексиканочка?

— Я знала, что мы будем вместе. Все эти годы знала и ждала.

— Точно ведьма.

— У Сыромятова ужасные манеры, а ещё генерал.

— Хорошо, не ты военный министр. Чего хотела то? Может снова послом куда супруга определить? Подумайте.

— Константин, хотела тебя увидеть. И только.

— Ну-ну. Смотри, мне бастарды более не нужны.

— Всё в руке Божией, Константин, — и улыбнулась торжествующе.

Вот же сучка. Прав был Никитос, есть такой тип баб, не могут без интриг, без того, чтоб не напрягать окружающих. Воистину ведьма. Но до чего ж хороша, стервь!

— Слушай, детка. Ты свои комбинации прекращай проворачивать. Иначе вздёрнешься в петле, как некие петербургские интриганки. А у тебя дети, а кто такой Сыромятов, сама знаешь…

Затравленно дёрнулась. Прочувствовала. Ну, не мексиканской девке, пусть и в графини выбившейся, мозгами и передком работая, шантажировать российского императора. Да, баба сладкая, но мне не 18 лет и даже не 28, утешусь с иными-прочими фаворитками, благо есть с кем. Перед Мезенцевым, конечно, неудобно. Хотя он Монику после меня в жёны брал, вполне осознавал, с кем связывается. Ладно, твоё величество, вперёд. Свершать дела великие.

Чёрт, кажется накаркал — Никита проводил Монику и вернулся с Репниным, сжимающим в руке бланк телеграммы.

— Николай Николаевич, что там? Дети, внуки здоровы?

— Всё в порядке, ваше величество, — наместник напряжённо улыбнулся, — у графа Бисмарка, высадившегося в Галвестоне, случился удар.