От грозы к буре

— Вот это другой разговор, Юрий Михалыч, — весело откликнулся сотник и бодро заорал: — А ну, братцы, мигом лопаты волоките, пока Юрий Михалыч дозволяет.

— Дозволяю, дозволяю, — кивнул воевода согласно и даже в сторону отступил, чтоб не мешать.

Извлекли тяжеленные ящики из земли через какой-то час с небольшим.

— Теперь вскрывай их все, — велел Золото сотнику.

Ядрила, никому не доверяя, мигом взломал верхнюю крышку и остолбенел, уставившись на содержимое. Потом запустил вовнутрь руку и извлек… увесистый булыжник. За ним последовал второй, третий, четвертый… Он лихорадочно бросился к следующему ящику, потом еще к одному, угомонившись лишь после того, как вскрыл десятый.

— Да тут же камни одни! — заорал он, будто остальные ослепли. — А казну куда ты дел, воевода?!

— Дурак ты, Ядрила, — вздохнул воевода. — Как есть дурак. Ты что же, не помнишь, как их наши ратники с ладей сюда сносили?

— Помню, — ответил сотник. — Торопились шибко, и ты сам пособлять взялся. Один еще развалился у тебя в руках, и серебро с золотом посыпалось прямо на доски пристани. Я это тоже хорошо помню.

— Потому я и помогать взялся, чтобы ящик развалился и все просыпалось, — усмехнулся воевода, пояснив насмешливо: — Один он такой был, чтоб хан увидал. А для надежности я еще потом и гонца к князю послал, чтобы его половцы поймали.

— Нарочно? — не поверил Ядрила.

— Знамо, нарочно. И сам Родион о том ведал. Упредил я его, что, скорее всего, на смерть он идет, да не простую. Помучиться придется. Указал под пыткой сознаться, что не в тех местах злато с серебром зарыто, кои в грамотке указаны, а в иных. После того и уверился Юрий Кончакович окончательно, что в Ряжске вся казна князя Константина ныне хранится.

— А… зачем?! — взвизгнул Ядрила истошным тоненьким голоском, искренне недоумевая.

— Вот потому ты и сотник доселе, хотя в дружине уже лет пять, — также спокойно пояснил Золото. — Я же хоть и полтора лета в ней состою, а уже тысяцкий.

— Да ты в любимцах у князя с воеводой Вячеславом ходишь — вот и все дела! Воюю-то я не хуже тебя! Или скажешь, что и это не так?!

— Вишь, как плохо, что нашему князю людишек не хватает, — ответил терпеливо воевода. — Полков много, потому нужда и заставляет его таких губошлепов, как ты, в сотники ставить. Воюют ратники простые, а нам с тобой еще и головой думать надобно, а не только есть ею. Для чего, я тебя спрошу, князю сила ратная нужна? Да чтобы смерда от беды уберечь. Чтобы у него с рала на поле не руда капала, а пот соленый. Ежели бы не слух про казну, куда бы Кончакович пошел? Верно, вниз по Проне подался бы. А сколь там селищ без защиты оставлено? Не сосчитать. Да и Рязань сама ныне тоже, почитай, как девка голая — бери да сильничай, кто хошь. Мы же всю орду на себя стянули и вот уже третью седмицу ее тут держим. Это как? Скажи, Пятак, — крикнул он. — Сколь хан уже при тебе людишек потерял?

— Тыщи две, не меньше, — охотно откликнулся тот.

— Это за четыре первых дня, — уточнил воевода. — Ныне же у него этих потерь вдвое прибавилось. Стало быть, четверть, а то и треть орды в земле лежит.

— Кончаковича держим, а Котян, поди, вместо него по Проне гуляет, — возразил сотник.

— Ну совсем ты дубина, Ядрила, — вздохнул Золото. — Нигде он не гуляет, потому как тысяцкий пронского полка Искрен точно так же и в точности такой же ящик у себя на пристани грохнул, да так, чтоб половцы тоже его узрели. И гонец в руки Котяну попался с похожей грамоткой. Посему ныне хан половецкий под Пронском стоит как привязанный.

— Они же не совсем остолопы. Должны понять, что не может князь Константин одну казну в два города разместить, — озадачился сотник.

— Остолоп — это ты, Ядрила, а они просто жадные, — пояснил воевода. — Каждый думает, что самый чукавый и казна княжеская только его будет, а другому про это, чтоб не делиться, весточку не шлет. Понял, наконец?

— Понял, — неуверенно произнес Ядрила.

— А раз понял, то ты ящики обратно засунь и землицей как следует присыпь. Ежели град наш в грязных лапах половецких все-таки окажется, пусть эти нехристи немытые еще пару деньков покопаются, серебро русское отыскивая. А там, глядишь, и князь наш на степняка соколом ясным накинется. Вот и получится, что мы двумя полками все княжество Рязанское уберегли. А я пойду водички попью, а то пока с дураком поговоришь, втолкуешь ему хоть что-то для вразумления, так глотка пересохнет, что аж спать хочется. К тому ж и пообедать пора.

И с этими словами воевода, неспешно повернувшись, двинулся назад в княжий терем.

— А я?! — крикнул вдогон растерявшийся Ядрила.

— Ну, я ведь сказал же, — бросил через плечо Золото. — Самым чукавым обед только после ящиков закопанных. — И дальше неторопливо пошел.

А со стен, забыв даже про половцев, весело посмеиваясь и подшучивая, глядели на обливавшихся потом присмиревших горлопанов и смутьянов прочие ратники. Некоторые из них еще час назад молчаливо поддерживали Ядрилу в его требованиях, но теперь они об этом благополучно забыли.