От и До. Свидетельства бывших атеистов

Господь говорил: покайтесь, потому что приблизилось Царствие Божие. Покаянием надо подготовить свои души… Батюшка был молчаливым, но когда я уезжал, его, как источник, пробило. Напоследок такое поучение дал. Самое главное он сказал: «ты должен стать нолем. Хотя бы нолем стать. Когда ты станешь нолем, когда ты поймешь, что ты никто, вот тогда Господь сможет тебе единичку прибавить, чтобы стать десяточкой. А если ты нолем не станешь, то ты никогда в жизни не поймешь, что такое Православие. Потому что монах похож на осла. Это геронда Григорий так говорил в Дохиаре. Ослу дают пить — он пьет; дают ему покушать — он кушает; ему сказали идти — он идет; спать — спит. Он не возмущается, его ничего не тревожит. Осел лежит и не думает ни о чем. К нему никакие мысли не приходят, идеи ему в голову не приходят, там, подвиг, мир спасать. — И он говорит — когда ты станешь таким ослом послушным, который не имеет своей воли, тогда ты только чуть-чуть станешь похожим на монаха».

И вот таким ослом нужно стать, чтобы действительно понять, что такое дух послушания. Почему один из святых Оптинских старцев сказал: почему сегодня нет великих подвижников-старцев? Потому что нет послушников. Были бы послушники, были бы и старцы.

Поэтому, братья и сестры, желаю вам всем послушания, рассуждения, терпения и любви. Помните, что если ваше сердце захватило раздражение и эмоциональность чересчур, то в этом состоянии ничего нельзя говорить и делать. Нужно подождать пока чувства улягутся, и тогда, в спокойном духе, рассуждать. Как Иоанн Кронштадский-праведный говорил, что не торопись, потому что торопливый человек делает много ошибок. Дьявол всегда торопится и не терпит, а мы, православные, должны выждать, быть терпеливыми, мудрыми, рассудительными. Должно пройти время. Должно быть такое испытание временем.

Поэтому мы не должны наступать на те грабли, на которые наступает дьявол, и должны проявлять большее терпение. Антоний Великий когда увидел сети дьявола, особенно, в конце времен которые он расставил, мы действительно живем, может, в апокалиптическое время. И когда он увидел эти сети, как люди будут попадать: и монахи, и священники, и те люди, которые призваны стать святыми, те соблазнятся, он сказал: «Господи, а кто же может спастись?» И Господь ему ответил: «смиренному будет дано пройти все сети, и нигде он не застрянет, не зацепится». Поэтому смиренным Господь дает благодать, а гордым противится…

Возвращение к батюшке Анисиму было как возвращение в некий такой мир спокойствия, в быт, в такую рутину послушания, труда и молитвы. Такого труда — с утра до вечера. Приехавши опять к батюшке, мы заселились опять в ту келлию, в которой начинали жить. Небольшая келейка такая. Там три на три метра буквально. Там печка, две кровати. На печке еще в таком русском стиле, деревенском, лежанка, с лежаком таким. Можно было лежать. Но я, честно сказать, никогда не лежал, маленькая, неудобно. Хотя там тепло. Иногда там некоторые мои друзья спали.

И мы жили в этой келейке. Она у нас буквально вся была увешана фотографиями и иконами святых. Когда было время читали книги. В половине шестого начиналось наше утро. Это чистим зубы: либо из ведра умывались, либо с бутылочки друг другу сливали. И мы первыми открывали Храм. У нас было такое послушание — протапливать Храм. Топили дровами. Если кто топит Храм, чья смена, череда, встает уже в пять утра. Чтобы хотя бы за час до службы, до утренних молитв, Храм нагрелся.

И так вот в полшестого встаешь, в шесть начинаются утренние молитвы: Полуночница, Правило монашеское, и молились до полдесятого. С полдесятого до двенадцати часов мы трудились. В двенадцать часов был обед, или завтрак, можно сказать. После обеда мы опять трудились до шести часов вечера. В шесть часов вечера ужин, с шести до семи. И примерно в полвосьмого мы шли на молитву, вечернее Правило, которое шло тоже примерно с шести до десяти, до полдесятого. И потом расходились по кельям, уставшие, изможденные. И единственное счастье, которое было, это почитать книгу. Почитать о старцах: об отце преподобном Иосифе Исихасте, он еще служил, насколько я знаю, в нашей церкви; о преподобном Паисии; «Лествицу», «Добротолюбие». Все книги, которые были, мы старались читать. Жития святых Оптинских старцев. Все, что было, все читали. Аввы Дорофея… все вот эти книги. Знаете, была такая радость, именно потому, что раньше не любили читать книг, а тут буквально полчаса перед сном, когда ты уже, можно сказать, отключаешься, уставший, хочется хоть какой-то кусочек информации урвать, для себя сохранить