От Иерусалима до Рима: По следам святого Павла

Староста предложил нам осмотреть место, где некогда располагалась Листра, примерно в миле от деревни. Нашему взору предстал длинный невысокий холм, усеянный камнями и мелкими осколками древней керамики. Поковырявшись палкой в земле, я откопал ободок и днище кубка из красной глины. К сожалению, время не пощадило античных построек: на поверхности не сохранилось ни одного здания, однако можно предположить, что под землей скрывается множество удивительных находок. На склоне холма стоял загон для овец, стенки которого были сложены из массивных коричневых камней, некоторые достигали трех — четырех футов в длину. Соломенная крыша опиралась на коньковый брус. Только в одной стене я насчитал свыше пятидесяти крупных кубических камней, которые ранее явно принадлежали либо крепостной стене Листры, либо какой-нибудь значительной постройке древнего города.

Единственной несомненной достопримечательностью этого дикого, заброшенного места является алтарь — он возвышается на вершине холма, там же, где его обнаружил в 1885 году профессор Стеррет. Для меня этот объект представлял исключительный интерес, поскольку он наверняка присутствовал в городе во время достопамятного визита Павла и Варнавы. Алтарь представляет собой тяжелый резной камень около трех с половиной футов в высоту и двенадцати дюймов в толщину. Он, конечно, изрядно побит и поврежден, но все еще можно различить надпись, высеченную четкими латинскими символами. Она гласит:

DIV AUG (ustum)

COL (onia) IUL (ia)

FELIX GEMINA LUSTRA CONSECRAVIT

D (erecto) D (ecurionum).

В буквальном переводе это означает: «Будучи юлианской колонией, город Лустра посвящает божественному Августу Цезарю (этот алтарь), возведенный по решению городского совета».

Интересно, что в этом чудом уцелевшем реликте древней Листры сохранилось римское название города — Лустра, встречающееся также на монетах, в античные времена чеканившихся в колонии. Принятый ныне вариант произношения — Листра — скорее всего, является эллинизированной формой местного анатолийского названия (подобно Килистре и Илистре). Римляне же предпочитали называть колонию словом «Лустра», в чем сэр Уильям Рамсей усматривает очевидную связь с латинским «Lustrum» — «берлога, нора».

Насколько мне известно, холм никогда не раскапывали, как и не предпринимали попыток сохранить то, что осталось от античной Листры. Древнему городу просто позволили разрушиться, а затем все крупные обломки растащили по соседним деревням в строительных целях. Однако же капитель массивной мраморной колонны, торчавшая из земли, разожгла мое воображение. Я долго стоял над этим камнем и размышлял над тем, какие чудесные открытия сулит грядущим поколениям археологов этот заброшенный холм.

По деревне Хатын-Серай тем временем распространился слух, что объявился очередной чужестранец, интересующийся древними камнями. Мне с готовностью устроили экскурсию по овчарням и задворкам деревенских домов. Пока я рассматривал старинные камни с сохранившимися надписями, местное общество разглядывало меня. На плоских крышах соседних домов неизменно собиралась ватага сельских ребятишек в сопровождении одетых в черное старух: сохраняя полную серьезность, они бросали в мою сторону любопытные взгляды и о чем-то тихо перешептывались.

Как я и подозревал, вернуться в Конью засветло нам не удалось. Хлынувший ливень превратил узкую дорогу, по которой мы ехали, в вязкую красную кашу. Со всевозможными мерами предосторожности мы двинулись к обочине. Пришлось включить фары, лучи которых едва пробивались сквозь сплошную пелену дождя. Кое-как добравшись до берега этой кашеобразной реки, мы попытались его форсировать. Машина сначала забуксовала, но затем каким-то чудом сумела преодолеть препятствие. Мы едва не потеряли равновесие и не завалились на бок, однако все обошлось. Даже выбравшись наконец на относительно твердую почву, мы оказались, что называется, «по колено» в размокшей почве. И одного взгляда на наш увязший автомобиль было достаточно, чтобы понять: бесполезно даже пытаться столкнуть его собственными силами.

Гаффар припомнил, что ближайшее здание — заброшенный хан — находится в шести милях отсюда. Еды тоже оставалось немного: два крутых яйца, кусок хлеба и три апельсина. Мы уныло стояли на обочине, наблюдая, как наш водитель с помощью многострадальной лопаты пытается проложить новую дорогу. Он велел нам закидывать вырытые канавки камнями, и мы принялись усердно заполнять русло двух ручьев всем, что могло обеспечить хоть какое-то сцепление шин с дорогой. Покончив с этой задачей, мы затаили дыхание, а наш сногсшибательный водитель потихоньку, полегоньку продвигал вперед авто. В условиях, когда один неверный дюйм угрожал неминуемой катастрофой, он демонстрировал, на мой взгляд, чудеса виртуозной езды.