От Иерусалима до Рима: По следам святого Павла

В Кастро мы прибыли незадолго до обеда. Издали этот городок, удачно вписавшийся в окружающий холмистый пейзаж, завораживал своей солнечной, по-южному гостеприимной и щедрой красотой. Однако при ближайшем рассмотрении обнаружился ряд деталей, которые, мягко говоря, диссонировали с обликом средиземноморского курортного городка. Крохотная гавань была завалена емкостями с маслом, приготовленными к отправке. В воздухе стоял раздражающий запах мыла — неизбежные издержки местного мыловаренного производства. Сам Кастро представлял собой скопление узких улочек вокруг порта. Здесь царила атмосфера турецкого города — несмотря на обилие шумных смуглолицых греков на улицах. Я наблюдал за этими подвижными, говорливыми людьми и думал, как же они отличаются от сдержанных и замкнутых турок.

За баррикадой ящиков и бочек я обнаружил контору по аренде судов. Клерк — маленький темноволосый человечек, распространявший запах чеснока — объявил, что мне неслыханно повезло. Мне не придется три дня сидеть на этом богом забытом острове (сам он был из Афин) и дожидаться оказии. Дело в том, что одно из рейсовых судов задержалось на пятнадцать часов и уходит на Салоники ровно сегодня вечером. Довольные друг другом мы отправились в маленький кафенейон

— выпить по чашечке кофе и выкурить по хорошей македонской сигарете. Усевшись за столик, маленький афинянин пустился в долгое и нудное обсуждение политической ситуации в Греции.

Митилена — это, конечно же, античный Лесбос, однако мой собеседник не интересовался античностью и наверняка даже не слышал имени Сапфо. Зато он проявил завидную осведомленность во всем, что касалось оливкового масла. Он рассказал мне, что в древности на острове выращивали виноград, но сейчас полностью перешли на оливки. Это оказалось куда прибыльнее.

Из боязни пропустить свое судно я не решился далеко уходить от города. Никогда ведь не знаешь, что взбредет в голову капитану греческого грузового судна, которое опаздывает на пятнадцать часов. Поэтому я решил ограничиться осмотром развалин генуэзской крепости, которые высились на вершине холма. Как выяснилось, смотреть там особенно не на что, поскольку от крепости остались лишь внешние стены. Зато отсюда, с высоты открывался замечательный вид на холмы Малой Азии, которые от нашего острова отделяло десять миль морской поверхности. Холмы эти, розовые в закатных лучах, неровной цепью окружали Пергам. По вечернему небу плыли облака — медленно дрейфовали в направлении холмов, чтобы осесть там на ночь, а утром растаять без следа. В воздухе пахло летом — тем восхитительным, устойчивым летом, которое отличает средиземноморский климат. Я предвкушал приближение долгих безоблачных дней, когда над головой расстилается безупречно-синее небо, а коричневые острова вздымают свои вершины на фоне блестящего голубого моря.

Отчалили мы с наступлением темноты, на небе сияла почти полная луна. В каюте, на мой взгляд, было слишком душно, поэтому я постелил себе на палубе и лежал, любуясь лунной дорожкой на темной поверхности моря. Возможно, точно такой же ночью Павел, Лука, Сила и Тимофей покинули Троаду и поплыли в Кавалу, которая в ту пору носила название фракийского Неаполя.

«Итак, отправившись из Троады, мы прямо прибыли в Самофракию, а на другой день в Неаполь, оттуда же в Филиппы: это первый город в той части Македонии, колония; в этом городе мы пробыли несколько дней…»²⁸

Мнение, что Лука являлся уроженцем Филипп, кажется мне вполне обоснованным, ибо его рассказы об этом городе не только отличаются подробностью и живостью, но и обнаруживают законную гордость местного жителя. Если дело обстоит именно так, то можно предположить, что Лука сообщил Павлу много интересных сведений, которые, несомненно, оказались полезными для миссионера.

Думаю, и судно, на котором плыл Павел, не сильно отличалось от нашего корабля — маленькое судно для каботажного плавания, совершавшее рейсы между островами Эгейского моря и принимавшее грузы в дюжине мелких портовых городов. Выйдя из Троады, проповедники проплыли мимо острова Тенедос, вошли в Дарданеллы и, миновав мыс Геллес, на всех парусах устремились в южном направлении — благо им удалось поймать попутный ветер. Впереди по курсу лежал остров Имброс, за ним высились горы Самофракии. Прошли века с тех пор, как Павел совершал свои миссионерские путешествия. Некоторые города, например Листра и Дервия, обратились в руины; другие — как Иконий и Антиохия Сирийская — изменились до неузнаваемости. Что касается береговой линии Эгейского моря, она осталась прежней, и современный путешественник проходит тем же путем, которым в первом веке нашей эры двигался апостол.

Я прислушивался к ритмичному плеску волн о борт корабля и наблюдал, как на горизонте вырастают темные холмы, окружающие Адрамитскую гавань. Здесь нам предстояло сделать остановку на пути к Лемносу.

4